На стук вышла тоненькая девушка, на четверть аборигенка. Красотка - сразу же приметил он. Его оценивающий взгляд не смутил ее. Когда, осмотрев - сверху донизу, он вторично глянул девушке в лицо, ее глаза смотрели на него в упор, сверкая, словно черные рубины. Он спросил, дома ли хозяин.

Уигли куда-то уехал, зато мистер Дрейтон, управляющий, был здесь. Маколи попросил позвать его.

Спускались сумерки, небо быстро темнело: как видно, собирался дождь. Пострел стояла рядом, понурившись, как больная пичуга.

Пришел Дрейтон, высокий, худощавый, пожилой, с седой головой и усами. У него была привычка, слушая, наклоняться всем телом вперед, держа руки за спиной. При этом он все время покачивал головой, как богомол. Маколи коротко изложил свою просьбу.

–  Вот уж, не знаю, - сказал Дрейтон. Голос у него был дребезжащий, старческий, и он откашливался после каждой фразы.
– Мистер Уигли, видишь ли, уехал, он будет судьей на овечьей выставке в Даббо и вернется только через несколько дней. Но людей ему больше не нужно, это я знаю.

–  Может ведь случиться так, что кто-то из этих людей не приедет, - не отступал Маколи.

–  Да, конечно, - отозвался дребезжащий голос.
– Так случиться может, ты верно сказал.
– Он задумался, покачивая головой и сосредоточенно помаргивая. Дрейтон был, судя по всему, отзывчивый и добросовестный человек и, очевидно, пытался себе представить, что сделал бы на его месте сам Уигли, окажись он здесь сейчас.
– Ладно, - проговорил он наконец.
– Поболтайся тут пока да приглядись, вреда, я думаю, от этого не будет.

–  Я согласен.

Дрейтон посмотрел ему в лицо.

–  Придется тебе, понимаешь, малость подождать. Мы приступаем к работе только через шесть дней.

–  Это можно. Ничего, если я поживу пока в бараке?

Дрейтон снова погрузился в размышления.

–  Да, я думаю, ничего, - медленно произнес он.
– Располагайся, если уже надумал тут остаться. Я, конечно, не против, да и мистер Уигли, наверное, разрешил бы.

–  Хорошо, - сказал Маколи.

–  Я тебе сейчас дам ключ. Пошли.

Все трое подошли к сарайчику, где хранился инвентарь и провизия. Дрейтон снял с гвоздя связку ключей и, отцепив один, отдал его Маколи.

–  Захвати-ка ты еще фонарь.

–  Что ж, пригодится, - кивнул Маколи.

–  Как у тебя с харчами?

–  Харчей я припас.

–   Там дров пока что нет, - вдруг вспомнил Дрейтон и задумался.
– Хворостом тоже сейчас не затопишь - сырой. Ты вот что, не возись сегодня с готовкой. Я скажу стряпухе, она нынче вечером даст тебе чего-нибудь перекусить.

Когда они вышли, он остановился и указал на восток.

–  Вот так все прямо пойдешь и примерно через полмили наткнешься на сарай. В кладовой, где хранят шерсть, найдешь солому набить матрац. Дверь не заперта. Толкнешь - откроется.

Пострел снова чихнула, и Дрейтон, кажется, в первый раз ее заметил.

–  Она у тебя не из разговорчивых, верно?

–  Приболела маленько, вот и раскисла, - сказал Маколи.
– А вообще-то такая трещотка, свет не видывал, - не без гордости добавил он.

Дрейтон засмеялся. Он взял котелок Маколи и велел подождать у кухонной двери.

Через десять минут смуглокожая красотка вынесла котелок с горячим чаем и битком набитый консервами белый мешочек для крупы. Не говоря ни слова, она протянула все это Маколи. Он так же молча взял. Но когда он брал мешочек, девушка вдруг провела теплой рукой по его пальцам. Он тотчас снова заглянул ей в глаза. Они были как у теленка. Но греховные. Девушка улыбалась. Потом быстро повернулась и захлопнула за собой дверь.

Маколи долго искал нужную дверь в бараке - ключ подошел только к седьмой. Комната была маленькая, но с окошком. У стен стояли две кровати с проволочной сеткой. Между ними у третьей стены на четырех чурбачках пристроили положенный плашмя бачок из-под керосина, так что получился столик. В комнате было сухо и тепло.

Не так плохо, подумал Маколи. Он поставил фонарь на столик, бросил на кровать свэг и развязал. Потом вытащил консервы. Там оказалась колбаса, ветчина и цыпленок, мясные консервы, сгущенка, завернутый в вощеную бумагу сладкий пирог. Не забыли положить даже консервный нож. Здесь, наверно, слыхом не слыхали, что консервы можно открыть просто финкой. Он взял жестяные тарелки, ножи и вилки, кружки и расставил на полу. Есть хотелось до смерти. Целую лошадь слопал бы, с хвостом и гривой.