Он никогда не терял контроль. Ни разу.

Ты говорила мне, что я твой мир.

– Это была не я. Это было животное, – мое сердце бешено колотилось. Щеки горели.

Ты не хотела, чтобы это кончалось.

– Ну почему ты такой засранец? Швыряешь мне в лицо мое собственное унижение?

Унижение? Ты так это называешь? И он напомнил мне еще несколько деталей...

Я сглотнула. М-да, я точно помню, как это было...

– Я была не в своем уме, иначе я никогда не делала бы такого.

Серьезно? Его темные глаза смеялись, и в них я видела себя, видела, как прошу еще и еще, говорю ему, что хочу, чтобы так было всегда. Я вспомнила, что он мне ответил: однажды я буду задаваться вопросом, возможно ли ненавидеть его больше.

– Я ничего не соображала, у меня не было выбора... – я подыскивала слова, чтобы выразить свои мысли. – Это было таким же изнасилованием, как и то, что сделали Невидимые принцы.

Его сверкающий взгляд сделался абсолютно черным, непроницаемым, видения умерли. Под его левым глазом дрогнула мышца, расправилась и дрогнула снова. Для Бэрронса это означало примерно то же, что для обычного человека – вспышка безудержной ярости.

– Насилие, это не то...

– От чего можно уйти, – закончила я. – Я знаю. Теперь я это поняла. Дальше что?

– Ты ползала. Ты ползала, когда я нашел тебя.

– В чем суть?

– От меня ты ушла на своих двоих.

– Суть? – выдавила я сквозь зубы. Я устала, мне не хватало терпения, и я хотела, наконец, перейти к делу.

– Убедись, что мы думаем об одном и том же, – отрезал он. Его глаза опасно горели.

– Ты сделал то, что должен был? Так?

Он наклонил голову. Это было ни «да», ни «нет». И это просто выводило меня из себя. Меня уже тошнило от этих не-ответов. Я надавила:

– Ты поставил меня на ноги единственным доступным тебе способом. Это не имеет никакого отношения ко мне лично. Ты это пытаешься мне сказать, верно?

Он уставился на меня, и у меня вдруг возникло чувство, что наш разговор где-то свернул совсем в другую сторону, пошел совершенно не в том направлении. Мне не хотелось думать о том, что заставило его отклониться от намеченного пути или когда именно это случилось.

Он, наконец, кивнул.

– Верно.

– Тогда мы думаем об одном и том же. До последнего предложения и до последнего слова, – быстро сказала я.

– До последней треклятой буквы, – добавил он решительно.

Мне хотелось плакать, и я ненавидела себя за это. Ну почему он не мог сказать что-нибудь хорошее? Что-нибудь не о сексе, что-нибудь обо мне. Почему он явился сюда, весь такой напыщенный и важный, и бросает мне в лицо то, что мы побывали в шкуре друг друга? Неужели маленькое, малюсенькое проявление доброты и сострадания убило бы его? Куда делся мужчина, который красил мне ногти? Который оклеил всю комнату фотографиями с изображением меня и Алины? Который танцевал со мной?

Цель оправдывает средства. Вот, что это значило для него.

Молчание затягивалось. Я посмотрела в его глаза, но в них совершенно ничего невозможно было прочесть.

Наконец, он выдал мне подобие улыбки.

– Мисс Лейн, – сказал он холодно, и эти два слова сказали мне обо всем. Он предлагал мне вернуться к формальности, снова установить дистанцию между нами. Вернуться к тому, что было, как будто между нами ничего и не было. Видимость любезности, которая давала нам возможность эффективно сотрудничать, когда в этом была необходимость.

Я была бы дурой, если бы не приняла этого.

– Бэрронс, – завершила я сделку. Неужели я говорила этому загадочному, хладнокровному мужчине, что он мой мир? Неужели он требовал повторять это снова и снова?

– Почему ты здесь? Чего ты хочешь? – я была измождена, а наш маленький «забег» истощил последние запасы моей энергии.

– Вы можете начать с благодарности, – в его взгляде снова сквозила опасность, как будто он чувствовал себя использованным. Он чувствовал себя использованным? Это моей слабостью воспользовались!

– За что? За то, что ты нашел дела, куда важнее моего спасения, которые задержали тебя на целых четыре дня после Самайна? Я не собираюсь благодарить тебя за то, чего ты вообще не должен был допустить.

Я спрашивала Дэни на обратном пути в аббатство, когда он и его люди пришли за мной. Она ответила, что это случилось поздним вечером четвертого ноября. Почему? Где он был все это время и почему не со мной?

Он пожал плечами, излучая грацию и мощь, в элегантном костюме от Армани.