Шрифт:
– Я уже изголодалась тут без тебя, - сказала Айрис, поднимая голову. И подняла. И перестала говорить, и провела ладонью по задрожавшим губам.
– Здравствуй, - сказал Ринальдо и поспешно подал ей руку - он очень боялся, что она захочет чмокнуть его в щеку. Раньше она со всеми здоровалась и прощалась так. Она секунду помедлила, а потом ответила на рукопожатие и произнесла:
– Здравствуй, Ринальдо...
– глотнула.
– Ты давно здесь не был. Садись.
– Давно. Всё, знаешь ли, недосуг...
– Вас можно поздравить?
– спросила она.
– Чари, девочка, закажи нам что-нибудь на свой вкус...
Она сильно изменилась, подумал Ринальдо, садясь. Нервы расслабились в глуши. Раньше она ни за что не обнаружила бы волнения... Да раньше она и не стала бы волноваться. Подумаешь...
– С чем поздравить?
– спросил Ринальдо, жадно рассматривая ее лицо. Она настолько изменилась, что смутилась, отвела взгляд, оправила воротник, подняла его, чтобы не видны были плечи. Чари стояла сзади и наблюдала, не дыша.
– Ну как же, - произнесла Айрис.
– Дело запущено. Третий корабль пошел.
– А, - сказал Ринальдо, - ты об этом...
– На стене висело стереофото молодого Чанаргвана, времен Школы. Ослепительная улыбка, блестящий комбинезон в обтяжку, в руках - охапка полевых цветов, на заднем плане - небо с кучевыми облачками.
– Да, мы не зря потрудились. Теперь можем позволить себе ежедневные старты, а в будущем - до трех-четырех стартов в день.
– Я поздравляю, - сказала Айрис.
– Чан тебе здорово мешает?
– Нет, что ты... Я привык.
– Чари, я же просила сделать нам ужин.
– А... А что вы любите?
– нерешительно спросила Чари из-за спины Ринальдо. Ринальдо всем корпусом повернулся к ней.
– Я всеядный.
– А больше-больше всего?
– Да как сказать...
– он покосился на Айрис. Он забыл, что он любит. Ему некогда было колдовать над меню. Как правило, он что-то доказывал кому-то и во время ужинов, и во время обедов, и во время завтраков тоже...
– Ты не помнишь, что я любил больше-больше всего?
– спросил он.
Айрис пожала плечами. Вот эти плечи... Он попытался вспомнить, но не смог-только здоровенные коричневые пальцы Чанаргвана померещились ни с того ни с сего на белой, слегка украшенной веснушками коже.
– В такую жару ты даже на ужин запросил бы окрошку или свекольник, бокал грейпфрутого сока и кусок буженины. Не знаю, как теперь, у тебя всегда были странные вкусы, и они так часто менялись...
– Ты так считаешь?
– искренно удивился Ринальдо.
– Мне казалось, что у меня вовсе не было вкусов, а уж если бы и нашелся один-два, так на века.
– Тебе только казалось. На самом деле ты был очень привередлив, - она улыбнулась. Ее губы уже перестали дрожать.
Вот эти губы...
– Я поняла, - сказала Чари робко.
– Я пошла, да? Так оставите?
– Разумеется, - ответил Ринальдо, снова повернувшись к Айрис. Айрис тщательно изучала платье у себя на коленях. Принялась разглаживать его ладонью. Чари вышла.
– Ты зачем приехал?
– спросила Айрис, не поднимая глаз.
– Просто так, - ответил Ринальдо и половинчато улыбнулся.
– Захотел увидеться, а теперь есть свободное время...
Это была неправда. Он приехал не просто так. Третий корабль погиб, несмотря на ночную проверку, взорвался, как и первые два, и на нем были убиты еще сто тысяч человек, тщательно отобранных переселенцев. Он приехал сюда, оттого что у него не было больше ни грамма сил. Он приехал вспомнить. Воскресить. И вновь полюбить, и вновь возненавидеть. Он давно уже не любил и не ненавидел, а только спасал. И теперь спасать, не любя, не хватало сил.
Она чувствовала его взгляд, но вскинула глаза, чтобы удостовериться, и опять сразу же опустила. Вот эти глаза...
– Как ты смотришь...
– Как?
– спросил он.
– Сама не знаю... Ты ведь так и остался один?
– Это не совсем верно. Просто я даже не помню, как там кого звали. Это было давно, в первые годы после госпиталей.
Она медленно покивала.
– И то слава богу... Детей нет?
– Нет.
– Потому ты и украл у нас Дахра?
– Я никогда ничего не крал, Ай... даже безделушек. Тем более того, что мне было дорого.
– Что?
– Ну... я говорю, украсть то. что любишь, куда труднее, чем то, что безразлично... ты так не считаешь?