Монахи Жанеко и Шевчек заметили сию несомненную радость, и сделали вывод, что орк специально заманивал их в Темные земли. Как умные и достаточно начитанные люди, оба монаха быстро сообразили, что они находятся в Темных землях. В отличие от радости Страхолюда, им было спокойно. Уверенность в своей избранности вселяла уверенность, что они то уж выберутся из любых неприятностей. Дело в том, что перед поездкой к книжным фолиантам мастера Игнасио, они заходили к ясновидящим. Бабка Саркумелла покрутила хвостом своей домашней кошки, как умела только она, и впала в транс. Она сообщила, что образы путешествия размытые, но до нового года они точно будут в самой дальней обители ордена, и будут читать труды мастера Игнисио. За что ей было плачено пять монет. Жанеко радовался, но скрывал от своего наставника, что они побудут с труппой Илисты подольше. Шевчек философски пожимал плечами, он уже решил, что устроит свидание Хэсса и Алилы. "Пусть сам увидит, тогда у мальчика не останется надежд. Будет только цель", - повторял себе монах.

Богарта удостоверилась, что они пересекли границу, подслушав разговор двух ученых-отцов.

– Слушай, такие же звуки были там, - обеспокоено теребил отец Григорий отца Логорифмуса.

– Действительно, - Логорифмус согласился.
– Значит, мы уже за границей.

– А может это переходная земля?
– надежда смешивалась с обреченностью.

– Там граница была сверх четкая, здесь - более размытая. Может действительно мы в межграничье.

– Ты думаешь?
– Григорий вжал шею в плечи.

– По правде, не думаю.

– Зачем тогда говоришь?
– Григорий возмутился, распрямился, и казалось собирается начать драку.

– Чтобы ты слегка расслабился, Григорий. Мы уже там.

– Значит, истина где-то там?
– Григорий боялся и предвкушал.
– А актеры? Они же...?

– Неисповедимы дороги этого мира. Наслаждайся ситуацией, и постарайся не сильно мешаться актерам. Они пока еще в блаженном неведение, не нам их просвещать.
– Логорифмус подумал, а Григорий терпеливо ожидал, он чувствовал, что его напарник должен сказать нечто важное.
– По крайне мере в этом случае.

На вечернем чаепитии слово взял Инрих:

– Я должен сообщить важную новость. Попрошу тишины!

Люди затихли, все сидели, в центре общей массы стоял с чашкой горячего чая директор, и слова его поселили смятение в душах актеров.

– Мы вступили в Темные земли, друзья мои. Это моя вина, у нас нет полноценного мага, но прошу вас всех не переживать с нами опытные отцы: Григорий и Логорифмус. К тому же мы не останемся без защиты. С нами отряд донны Богарты и Страхолюд, который убил столько врагов, что нет такого слова, чтобы обозначить их количество.

Все названные в маленькой речи Инриха были удивлены, как ловко Инрих приписывает им ответственность за труппу.

– Скажи, а директор часом не играл раньше в постановках?
– Страхолюд наклонился к Хэссу и спросил на ухо.

– Не знаю, - покачал головой Хэсс.

Страхолюд в который раз разозлился на платочек лирика, но потом пришло понимание, что, возможно, это уже не важно.

Хэсс не слушал Инриха, он обдумывал, что знал о Темных землях, а также воспоминал Шаа. Был такой странный случай года четыре назад. Друг Шаа, его прозвище было Светило потому, что он любил засветить в глаз собеседнику и да и посторонним тоже. Светило пропал почти на год, Шаа отводил глаза, если спрашивали о нем. Вообще этот малый поставлял в лавку Шаа всякие редкие вещички, включая хорошую травку, вино и черный жемчуг. Так вот Светило пропал. В одно утро Хэсс проснулся раньше обычного, вчера они с учителем переели сладкого и сочного фрукта. Хэсс тихо пошел по лестнице вниз, но остановился, услышав голоса с кухни. Это были Шаа и Светило.

– Так ты, что выписываешь самые лучшие продукты для этого мальчишки?
– спросил Светило.

Для Хэсса это явилось открытием, но еще больше было впереди.

– Выписываю, мальчик должен расти здоровым, и сытым всякими вещами, в том числе и вкусной едой. Своего рода это гарантия, что он не станет чревоугодником. Для вора, это знаешь ли важная вещь. Даже в тяжелые периоды своей жизни мальчик не продастся за корку хлеба или сладкое пирожное.

Шаа ответил обстоятельно, в отношении Хэсса он отличался этой чертой.

– Но ты же не об этом меня хотел спросить, Светило?

– Мне надо исчезнуть, а ты мастер по этому делу. Сильно я попал, Змееныш.

– Что?

Судя по шуму, на кухне шли какие-то перемещения, потом все затихло.

– Вот смотри, это мне досталось из Темных земель, Змееныш.

Что смотрел Шаа, Хэсс не видел, но это занятие увлекло Шаа минут на десять.

– Бодяжник хренов, ты хоть понимаешь, во что вляпался?
– раздался, наконец, голос учителя.

– Прости, старик, так вышло. Помоги, - в голосе Светило Хэсс расслышал отчаянную мольбу.

– Хорошо, - почти не раздумывая, ответил Шаа.
– Но ты пропадешь окончательно, без права на возвращение. Согласен?

– Конечно, - суетливость в голосе Светило кричала, что он хочет пропасть прямо сию секунду.

– Сначала объяснись, - потребовал Шаа.

Светило стал рассказывать, но сбивчивость мыслей делали рассказ чуть хаотичным.

– Мы поехали по твоему заказу. Там никаких проблем не предвиделось, но скотина Мар прикокошил нашу штатную магичку. И не смотри на меня так. Они же как две кошки по весне, как безумные, а она лет на двести старше его была, ну, и сердце у нее того. Мы в шоке на полпути где мага возьмешь? Да, чтоб еще и помогал в нашем не легком деле? Короче, мы пошли дальше. Что там было с этими гребанными дорогами и картами не знаю. Короче через два дня мы себя обнаружили в гадюшнике, почище тюремной волости. До старшего доперло куда мы попали, а назад пути никшни. Мы постарались пройти по краю. К концу седьмого дня осталось нас двое из семерых. Знаю, только, что одного убило, а с остальными не знаю. Потом наш старшой испарился у меня на глазах, он встал на камень, и исчез. Я стою, дрожу, плакать начал. Думаю, все конец мне. Я не помню, как но молиться стал. Глядь, а стою я у городской стены Стальэвари, а в руках у меня это самое. Народ то меня сожрет стоит найти.