Естественно, что насильно заточенный издевается и мстит всем другим нечаянно зашедшим в то место. Я так думаю, что и Черных он тоже мучает.

Я когда туда зашла, то поняла, что уже поздно. Но назад хода не было.

Зато я бы, наверное, выбралась, если бы было больше времени. Я ведь сумела закрыть свое сознание от этих ужасов. Почему-то (а видимо просто проверенного годами) пещера мнит, что надо всех чужих пугать.

Ко мне пришли неимоверные ужасы, но умея слушать мир, они не очень-то и страшны. Здесь основное - это поверить тому, что слышал раньше и усомнится в наветах пещеры. Я закрыла сознание, но здесь пришел он.

Жека.

Я глупая девочка.

Очень глупая.

Я открылась.

Я хотела ему сказать, чтобы уходил.

Он ведь виэновский друг, а таким не место в пещере.

Я открыла разум и сознание, здесь пещера и победила меня.

И его".

Я вытер пот со лба. Минуты три я пытался вспомнить, какие-то образы стали приходить ко мне. Образы. Слова. Мысли. Страхи.

"Прекратить рефлексию", - зарычал наставник.

Я прекратил, но страх все еще волнами на меня накатывал.

"Не знал, что умею так боятся", - признался я спустя минуты три.

"Ты не знал, что умеешь сражаться... любить... жить, так что прими на веру, что умеешь все", - дальновидно посоветовал учитель.

Люблю такие советы. Как-то это вселяет в меня веру в реальность происходящего.

"А кто бы сомневался", - хмыкнул довольный наставник.

"Меня нельзя испугать страхом. Я боюсь боли. Боль это для меня очень страшно. Нашла мерзкая пещера, чем меня напугать. Добилась своей цели.

Я и не боюсь, но вот тогда забоялась ужасно".

После прочтения этого абзаца, я холодно подумал, что убью всех виновных в ее страхах. Сначала убью, а потом буду разбираться.

Учитель предпочел промолчать, притворившись веником.

"Ужас воплотился в чудовище. Это чудовище шло ко мне и хотело уничтожить. Я помнила, что я сильная и убила чудовище, а тогда морок ушел. Осталось дикое ощущение чужой радости и моего горя".

Маленькая моя девочка, Амели моя. Ох.

Читая ее записи, я стал вспоминать. Да, я помню, как я вошел в пещеру и как затем сошел с ума. А потом еще помню, как я опомнился. Воспоминания мелькали фрагментами, иногда неясными и размытыми, а потом четкими и мерзкими. Плохо мне было очень. Пожалуй, я второй раз пережил свою смерть. Я ведь почти умер.

"Почти, ученик", - напомнил учитель. И этот голос как-то помог мне осознать, что все то уже прошло. Есть только это. Эти несгоревшие записи, а еще надежда. Я хочу знать, что было дальше.

"Я очнулась поздно. Поздно для обычного человека, но я ведь виэнка. Правда, тогда я забыла об этом. Я все забыла. Только горе, горе, безумное горе заполнило мою сущность. В жизни виэнов это не правильно. Виэны живут для любви и радости, для смеха и надежды, для нежности и знаний, но не для горя. Я знаю, что многие сказали бы, что горе это неотъемлемая часть жизни. Как приправа. Но это не мое. Многим нужна приправа, чтобы почувствовать вкус, узнать разницу. Виэны знают эту разницу с самого рождения и не нуждаются в напоминаниях. Напоминания - это очень больно. Сначала боль напоминания была мороком, а потом стала настоящей. Причем настоящей сделала ее я. Я одна. Это было еще ужаснее. Ужаснее всего было то, что все это было".

..............всех.

"Перестань ругаться, читай", - смирно попросил меня учитель. Я внял. Ругательствами делу не поможешь. "Ты не ругаешься, ты сочувствуешь и переживаешь", - разъяснил он.- "Только надо научиться это делать несколько в другой форме".

"Я попробую", - я еле выцедил из себя столь простое обещание. Все еще мысленно ругаясь, я продолжил чтение.

"И тогда мне напомнили. Со мной заговорил человек, живущий внутри Жеки. Я знаю, что это его учитель. Жека мне не рассказывал про Великого Воина Гада, но об этом рассказал его друг Лон.

Я поняла, что обдумываю дальше, как рассказать про Лона, про Великого Воина Гада, но это я лишь оттого, что не могу писать про Жеку. Я очнулась, а он лежит на полу. Умирает. Вокруг меня смерть. А еще счастье. Он умирал счастливым".

Я не понял, о чем она. Вроде я за собой такого не помню, или это она так поняла.

Все же Амели во многом для меня загадка. А вот судя по тому, что молчал и как именно молчал учитель, то он понял.

"Я бы, наверное, совсем рехнулась, если бы не он. Учитель Жеки. Он стал говорить, что его ученик не может умереть. Он напомнил мне, что я виэнка. Я -виэнка. Забавно, но раньше я думала, что нельзя гордиться только тем, что ты родился рыжим или светловолосым, остроухим или с крыльями. А вот тогда я возгордилась, что я виэнка. Действительно, я могу многое.