— Интересно, — задумчиво произнес кто-то из офицеров, — а танк у них купить можно? Их, американский: «шерман» называется.

— А вот это мы сейчас проверим! — поддержал его другой.

Сержант быстро сообразил, что от него хотят. Уточнить детали было затруднительно, но тут помог оказавшийся рядом военный переводчик, немного знавший английский.

— Вопрос цены, — сообщил он.

— А сколько он хочет?

Американец подумал, поискал кого-то глазами, отошел и вскоре вернулся в компании с другим американцем, офицером.

В результате долгого торга и скрупулезного пересчета американских долларов в рейхсмарки сошлись на двенадцати тысячах долларов. Глаза американцев алчно блестели, и Павел мог поклясться, что понимает их мысли без всякого перевода.

«Война еще не кончилась — спишем на боевые потери. Придется подкинуть кое-кому кое-что, но ради такого куша можно пожертвовать несколькими сотнями. А в целом — нет проблем. Только надо слить горючее — оставить немного для товарного вида, и все. Горючее — оно ведь тоже стоит денег».

Поверив в серьезность намерений этих странных русских, которым зачем-то нужен американский танк, союзники все-таки решили проверить их кредитоспособность.

— Они интересуются, сколько вам платят, — сказал переводчик.

Офицеры переглянулись. Вопрос был скользким, но молодых парней уже взял азарт, и они решили довести дело до конца. Воины ответили, но, похоже, их ответ не удовлетворил торговцев.

— Аттестат, или оклад, — добросовестно перевел толмач, — это они понимают. А кроме того? У них, например, есть разные надбавки — за подбитые танки, за взятых пленных, и так далее. Я их не очень хорошо понимаю, — добавил он извиняющимся тоном, — я ведь все-таки на немецком специализируюсь. И еще они говорят, что война — это опасная работа, и что им за эту работу хорошо платят. И что, — он запнулся, вслушиваясь в речь американцев, — им и в голову не придет воевать, если за это не будут платить.

«Ничего себе, — подумал Дементьев. — Платят, значит… Нам тоже платят, но хорош бы я был, если бы приказал своим батарейцам на Курской дуге: «Огонь по немецким танкам! Вам за это платят, сучьи дети!». Что же вы за люди такие, союзники?».

«Рабы Кощея, — прозвучало в его сознании, — уверенные в том, что все продается, и все покупается. Дракон хотел взять этот Мир силой, Кощей готовится его купить. Творец Зверя страшнее самого Зверя — чары Кощея разъедают души».

Голос ведуна смолк, и мысленным эхом ответил ему голос кареглазой ведуньи Анны: «Кощей Бессмертный страшней Змея Горыныча. Вы убили Зверя-Дракона, но Зверь-Демон не успокоится — колдовскими своими чарами он опутает души людские Соблазном, обращая род людской в своих рабов, и снова земля русская и весь этот Мир будут стоять на краю гибели…».

А Павел вспомнил, сколько русских людей — из тех, которых он знал, от старшего лейтенанта Озерова до генерала Попеля, — уже стали рабами алчности, рабами Кощея. Майор Павел Дементьев, честный русский офицер, не знал, что будет с его страной через полвека, и как распорядятся судьбой России, спасенной рожденными в двадцатые, люди, рожденные в пятидесятые и шестидесятые, но сердце его вдруг сжалось от недоброго предчувствия…

Берлинский гарнизон сложил оружие второго мая, и после взятия столицы Третьего Рейха многие уже расслабились, полагая, что война закончена. Но по лесам еще бродили крупные группы фашистов (до полка, иногда с танками и артиллерией). Некоторые из них не знали о приказе генерала Вейдлинга о сдаче в плен гарнизона Берлина, некоторые ему не подчинились, а некоторые не хотели сдаваться русским и стремились прорваться на запад. И продолжала литься кровь…

Вернувшись из поездки в Берлин, Дементьев заночевал в Науэне, в приглянувшемся ему доме: темнело, и ехать ночью в расположение своего дивизиона через лес, где все еще постреливали, он счел неразумным. Дом был пуст, однако Павел не пошел на второй этаж, в спальню, — обосновался в одной из комнат первого этажа, где стояла старинная мягкая тахта. Скоротав вечер с офицерами полка, ездившими вместе с ним на экскурсию в поверженную столицу Германии, он уже собирался мирно лечь спать, когда в дверь его комнаты негромко постучали.

— Да! — отозвался Павел, бросив взгляд на кобуру с пистолетом, лежавшую на кресле возле тахты, где он приготовил себе постель. Дверь тихонько приоткрылась.

На пороге стояла та самая немка, которую он застал вчера в этом доме.

— Guten Abend, Herr Major, — сказала она, вежливо наклоняя голову.

— Добрый вечер, то есть гутен абенд, фрау. Или вы фройляйн? — ответил Дементьев, рассматривая гостью. Молодая женщина принарядилась: на ней была длинная темная юбка и белая блузка с кружевными рукавами, волосы аккуратно уложены.