После заключения Брестского мира положение неожиданно и кардинально изменилось. Было снято предложение о "государственном капитализме", и одновременно отвергнута идея «левых» об автономизации предприятий под рабочим контролем. После ряда совещаний с представителями рабочих и ИТР был взят курс на намедленную планомерную и полную национализацию. Против этого «левые» выдвинули аргумент, который затем был развит в трудах Троцкого и безотказно работал восемь десятилетий: при национализации "ключи от производства остаются в руках капиталистов" (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией.

Однако был еще один мощный фактор, который не обсуждался так открыто, но заставлял принимать решение срочно. После заключения Брестского мира немецкие компании начали массовую скупку акций главных промышленных предприятий России. На I Всероссийском съезде СНХ 26 мая 1918 г. говорилось, что буржуазия "старается всеми мерами продать свои акции намецким гражданам, старается получить защиту немецкого права путем всяких подделок, всяких фиктивных сделок". Предъявление к оплате акций германским посольством наносило России лишь финансовый ущерб. Но затем выяснилось, что акции ключевых предприятий в Германии накапливались. В Берлине велись переговоры с германским правительством о компенсации за утраченную в России германскую собственность. В Москву поступили сообщения, что посол Мирбах уже получил инструкции выразить Советскому правительству протест против национализации «германских» предприятий. Возникла угроза утраты всей базы российской промышленности.

На совещании СНК, которое продолжалось всю ночь 28 июня 1918 г., было принято решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет. В нем уже не назывались отдельные предприятия и не приводились конкретные причины — речь шла об общем юридическом акте.

При внимательном прочтении этот декрет многое говорит и об историческом моменте, и о реалистичности политики Советского правительства. После риторических заявлений о национализации как средстве "упрочения диктатуры пролетариата и деревенской бедноты" в нем сказано, что до того, как ВСНХ сможет наладить управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему осуществляют финансирование производства и извлекают из него доход. То есть, юридически закрепляя предприятия в собственности РСФСР, декрет не влек никаких практических последствий в экономической сфере. Он лишь в спешном порядке отвел угрозу германского вмешательства в хозяйство России. Вскоре, однако, Советскому правительству, вопреки его долгосрочным намерениям, пришлось сделать и второй шаг — установить реальный контроль над промышленностью. Это заставила сделать гражданская война. 20 ноября 1920 г. были национализированы все промышленные частные предприятия с числом рабочих свыше 5 при наличии механического двигателя или 10 без оного.

Как только государство стало брать на себя функции управления хозяйством, начал возникать небывалый по масштабам и сложности госаппарат. Он сразу проявил тенденцию к бюрократизации и волоките, всегда присущих иерархически построенному чиновничьему аппарату. Судя по выступлениям тех лет, в частности, по работам В.И.Ленина, бюрократизм предстал перед руководством нового государства как огромная и даже трудно поддающаяся описанию и структурированию опасность. Она к тому же не была теоретически разработана ни в марксизме, ни в буржуазной социальной философии (учение М.Вебера об "идеальной бюрократии" имело очень отдаленное отношение к российской реальности). Дело осложнялось острой нехваткой подготовленных кадров, лояльных к новой власти, так что поневоле советский госаппарат заполнялся настроенными враждебно людьми. Встала новая проблема контроля внутри госаппарата (рабочий контроль работал на частных предприятиях).

В январе 1918 г. была создана Центральная контрольная комиссия, организующая ревизии. В мае вместо нее был образован Наркомат государственного контроля, в ведении которого состояла сеть местных органов контроля. Но наладить дело не удавалось. 9 апреля 1919 г. ВЦИК принял декрет "О государственном контроле" с критикой всей постановки работы. Надежды на стихийный контроль «снизу» через созданное при наркомате Центральное бюро жалоб и заявлений также не оправдались.

Декретом ВЦИК от 8 февраля 1920 г. Наркомат госконтроля был реорганизован в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ, Рабкрин) — с целью «орабочения» и «окрестьянивания» госконтроля. Выборы в члены РКИ происходили по заводам, а в деревне — на сельских и волостных сходах. На местах организовывались ячейки для содействия РКИ.

Проблема контроля за госаппаратом всегда оставалась сложной, а временами больной, она была предметом многих дискуссий. Впоследствии эффективным, но в длительной перспективе порочным, подходом к решению этой проблемы был переход к номенклатурной системе формирования госаппарата.

По декрету II Всероссийского съезда Советов был образован Наркомат просвещения РСФСР, наделенный очень широкими функциями (дошкольное воспитание, средняя и высшая школа, профессионально-техническая подготовка, просветительская работа в массах, издательское дело, управление наукой и всеми видами искусства).

Сразу была начата реформа образования, узаконенная в октябре 1918 г. декретом "О единой трудовой школе". Тогда же была предложена долгосрочная программа развития народного образования, которая и выполнялась в течение всего советского периода. Эта программа, определившая черты т. н. советской системы образования, возможно, лучше всех других выражает суть Советского государства. Школа — главный государственный институт, который «создает» гражданина и воспроизводит общество. Это — консервативный "генетический аппарат" культуры.

Идея единой школы была выработана в многолетних дискуссиях русских педагогов как отрицание школы буржуазного общества, которая возникла в ходе промышленной революции на Западе и сложилась после Великой Французской революции. Главная задача буржуазной школы — воспроизводение классового общества, и такая школа в принципе есть школа двойная. Она состоит из двух «коридоров», которые расходятся уже в начальной школе. Один формирует элиту, другой — человека массы. Школа для элиты общеобразовательная, она основана на университетской культуре и дает целостное знание в виде дисциплин. Школа для массы основана на «мозаичной» культуре и дает т. н. «полезные» знания. Резко различаются методики преподавания и уклад обоих коридоров школы.55