Вот Леша все и мне расскажет, что сейчас происходит и что будет. Да и надо его предупредить об опасности. Рудакова хотят убить. Так доложил осведомитель Царева.

Алексею нужна помощь.

Виталий и Алексей отмахали три километра от базы.

Нашли ровную полянку. Натаскали дров, разожгли костер. Вскоре аромат жареной жирной свининки приятно защекотал ноздри лыжников. Нарезали толстыми, как это умеют делать в Сибири, ломтями хлеб, достали салаты. В пластмассовые стаканчики забулькала прозрачная жидкость сорока градусов.

Выпили, закусили.

— Между первой и второй промежуток небольшой, — вспомнил непреложное правило застолья Алексей.

Они снова выпили. Им стало хорошо и расслабленно. А тепло солнца, удивительная природа и пение птичек настроило на лирический лад и доверительный тон. Теперь грань отчуждения между ними стерлась. И они снова друзья-одноклассники.

— Говорят, тебя в столице подстрелили, ты чудом остался живой? — полюбопытствовал Виталий.

— Было дело, — кивнул Алексей.

— А зачем сюда приехал? Ты же знаешь, что здесь творится, и что тебя хотят замочить люди Бормана?

— Надо поквитаться кое с кем.

— Дурак ты, Леша! Тебя здесь грохнут, если ты срочно не смоешься отсюда.

— Это еще посмотрим. Давай, Виталик, вздрогнем…

Они снова выпили. Свеженький шашлычок хорошо пошел под водочку.

— Как тебе твой начальник?

— Да тыловая крыса, осторожный и сыкливый. А что?

— А ты знаешь, что он здесь Бормана работает? И что его сюда поставил законник Казбек.

— Ты гонишь, Леша! Чтобы полковника милиции назначали бандиты? Это уже слишком!

Рудаков вынул из внутреннего кармана спортивной куртки «Аляска» белый конверт. Протянул его оппоненту.

— Что это?

— Посмотри

Моисеев извлек на свет с десяток фотографий и удивленно присвистнул. Он был потрясен.

— Ну, ни фига себе! Интересно девки пляшут!

Вот и первая разгадка. Горюнов на службе у мафии!

На фотографиях был запечатлен его начальник. Вот он голый в бане с проститутками. А вот в ресторане с Казбеком. С ним же на рыбалке…

— Это не фотомонтаж, Леха?

— Нет, Виталя, это правда- матка в неприглядном свете, я отвечаю. Сейчас нет правильных ментов, как тогда при социализме. Кроме тебя, конечно. Они работают на мафию, от рядовых до генералов. Они «крышуют», вымогают. С помощью их воры и авторитеты уничтожают конкурирующие бригады, сажают их в «крытую». А вспомни, дело абаканского опера Лаврова. Он задержал крупную партию наркотиков из Тувы, а что вышло? Два раза его посадить хотели, еле отмазался! А тех наркодилеров отпустили. Потому что за ними главные чиновники Кызыла. И твой непосредственный начальник работает на мафию… Ты классный сыщик, Виталя, а иногда простой как валенок и не видишь, или не хочешь видеть, что под носом у тебя творится! А ты знаешь, Виталя, что мою подругу в том году чуть менты не изнасиловали. Она чудом вырвалась из их лап…

— Минусинские?

— Нет, республиканские.

Моисеев тяжело вздохнул и только мог сказать коротко и ясно:

— Наливай!

Алексей щедро наполнил стаканчики водкой. Они чокнулись.

— Ладно, Виталя, за нас! Чтоб мы здоровы были, наши дети. И чтоб мы оставались друзьями несмотря не на что!

— Согласен.

Они выпили.

— А теперь, Леха, попробуй мои грибочки! Ассорти. Опята, белые, подберезовики. Сам собирал, сам мариновал. Ну и что ты от меня, Леха хочешь? Не просто так ты меня позвал сюда покалякать. Без свидетелей. Тет-а-тет. Колись, Леха…

— Ты прав. И вот что я тебе скажу. У меня с Борманом свои счеты. Его правая рука — Шульц и еще двое тварей изнасиловали и убили мою сестру?..

— Извини, Леха, я не знал.

— И я с ними поквитаюсь, даст Бог, за корешей и за мою сестру. Борман обречен. Даже если меня убьют, его рано или поздно все равно замочат. Он — труп. На все сто процентов. А моя просьба к тебе простая, как выеденное яйцо. Не мешай мне его прикончить. Допустим, у тебя будет появляться информация о нашей группировке, о наших движняках, сходках… Не придавай этому значение. И попридержи своих, не в меру ретивых, людей. И этого своего козла начальника держи в неведении. Я сам разберусь с Борманом. Это наше дело, Виталя, и лучше вам не лезть в эти разборки. Крови много будет. Ведь когда наша ОПГ правила, здесь порядок был. А Борман беспределом занялся. И трупы появились и непонятки. Все сейчас стараются раздербанить нашу территорию. От беспредельщиков спасу нет. Передел — это плохо. Передел — это кровь, это нестабильность. И вам головная боль. Запомни, они первые объявили нам войну, а не мы им.

— Ладно, я подумаю.

— Когда мы разберемся с Борманом, начальника твоего снимут с позором. В ход пойдут эти снимки. А тебя могут поставить начальником УВД.

— Меня? — удивился Моисеев.

Художник кивнул.

— За мной, Виталя, серьезные люди. Они решают вопросы даже на государственном уровне. Я их не могу назвать.

— Я догадываюсь, кто, — усмехнулся Моисеев. — Недавно его выпустили из Бутырки. Хотя ты и далеко пошел, Леша, но геморроя будет у тебя в будущем выше крыши. И желающих тебя грохнуть появится херова туча. «Завидую» я тебе, Леха. Престижная профессия — бандит. Живете вы хорошо, но недолго.