А всякие способы как не опьянеть — это глупости. Лучше уж меньше выпить, чем выпить больше с этими способами. Зачем тогда вообще пить? Ведь за все выпитое все равно похмельем расплачиваться придется. Так ради чего на следующий день страдать? Если уж страдать, то за испытанное опьянение. Разве не глупо пить ради похмелья?

Вот и получается парадокс: чем больше блюд, чем они вкуснее, тем хуже праздник. Поскольку все, хоть и сытые, но трезвые и скучные.

Конечно, лучше бы нам научиться и при минимуме опьянения праздновать. Но ведь у нас даже с выпивкой мало кто умеет веселиться на праздник. Тем более, что с культурой праздничного веселья дела у нас обстоят совсем неважно. Либо пьют до свинского состояния, либо, как сейчас, пьют не впрок. Да и эта смешная гонка за градусами чего стоит! Думают, чем больше градусов, тем больше опьянение. Стараются водки больше выпить. Как же — целых 40 градусов! Между тем, с вином в каких-нибудь 10–15 градусов опьянение достигается надежнее и на более длительное время. Да и опьянение это зачастую приятнее. От водки опьянение может наступить быстро, а потом так же поспешно исчезнуть, оставив лишь похмельную несвежесть. Так иммунитет еще не испорченного алкоголизмом организма реагирует на большие градусы, закрывая доступ алкоголя в кровь.

…Вот уже и Путин свое поздравление говорит. Срочно разливаем шампанское. Навалившееся было уныние сменяется оживлением. Когда бьют куранты, встаем, радостно чокаемся, стоя опустошаем фужеры. Вот и наступил 2004 год. Остается привыкнуть к мысли, что живем уже в новом году. Минут десять еще сидим за столом. Затем все вдруг заторопились: пора запускать фейерверки. Вылезаем из-за стола, одеваемся, идем на улицу.

Со свистом и хлопками на фоне черного неба взлетают и вспыхивают разноцветные искристые вспышки. Каждый салют толпа сопровождает радостными криками. Скоро фейерверки заканчиваются. Основная часть компании тут же расходится по своим домам: спать. Я поражен. Всего лишь 00–20, они уже спать пошли. Уж раз-то в год можно и подольше погулять. Теперь понятно, почему так рано начали.

По радио слышал, что в Германии в 24–00 пьют шампанское, потом идут пускать фейерверки, после которых тут же идут спать. Оказывается, и наши пожилые так же чудят. Я привык, что Новый Год в компании отмечается до трех-пяти часов утра. Когда компания хорошая, и до семи можно весело продержаться.

Я-то думал, что основное веселье вот-вот начнется. Но оказывается, эти посиделки с едой и выпивкой и были для них праздником. От неожиданности я не успел сориентироваться, и когда расходилась основная часть гостей, не последовал их примеру. О чем впоследствии пожалел.

Продолжающих, кроме хозяев и меня, осталось три человека. Ожидал, что, может, хотя бы эти оживленнее отмечать будут. Но нет, как засели в начале вечера, так и теперь сидят. Краткий всплеск радости от наступления Нового Года проходит, и наваливается сытая похмельная тяжесть. Закусок и выпивки еще полно, но они уже никому не радуют глаз. Никому ничего не хочется. Все уткнулись в телевизор. Там, как обычно, юмор на каком-то русско-украинском диалекте.

Эх, пожилые, до таких лет дожили и до сих пор не поняли, что телевизор — убийца компании. Хотя бы просто общались между собой. Телевизор и так съедает основную часть жизни, свободную от работы. Они ему и праздник на съедение отдают. Жертвуют не только недолгим праздничным временем, но и радостью праздничного общения. Разве в другие дни не насмотритесь? Конечно, я не лезу к ним со своими рекомендациями. Не для того они меня приглашали, чтобы поучения выслушивать.

Это для тех, кто в проводит праздник в одиночестве, естественно в телевизор уткнуться. Помню, в Питере, когда еще был холост, в праздник оказался без компании. Чтобы не страдать от одиночества в такой день, придумал пойти в кино на Невском проспекте. С любопытством гадал: сколько таких же несчастных окажется в пустом зале — десять, двадцать? В то время кинозалы наполнялись лишь в выходные, к тому же, далеко не в каждые.

Но зал был полон!

Полный зал людей, сбежавших от праздничного одиночества в кино. Конечно, каждый пришел в одиночестве: пар, компаний и семей не было и не могло быть. Многие прятали грусть за равнодушным лицом. В этом, битком набитом зале незримо витал дух одиночества и неустроенности. После сеанса люди выходили на улицу, навстречу своему одиночеству. Каждому хотелось просто вычеркнуть это тоскливое время из своей жизни.

Казалось бы, что за проблема — ведь каждый из этой толпы одинок и хочет быть в компании. Если бы все эти люди могли здесь же сорганизоваться в группы и праздновать по-человечески! Пусть незнакомые, пусть непривычно. Но каждый из них был бы счастлив такой возможности. Но нет, так просто люди не объединяются.

Праздник — самый строгий контролер на предмет коммуникабельности. На самом деле, это катастрофа, когда не находится хотя бы одного человека, с кем можно отметить праздник. В праздник никуда от одиночества не спрячешься: ни среди родителей, ни в кино, ни на праздничном концерте. Не зря в праздники возрастает количество суицидов.

Но в компании, да за столом, утыкаться в экран телевизора — не глупо ли? Уж лучше бы пьяные песни пели и пляски по-своему плясали, чем телевизор смотреть, да сиднем сидеть. От деревенских способов празднования отучились, а нынешнее городское застолье немолодых — скорее, просто обжорство с бестолковой выпивкой. Помню, моя покойная ныне мама поражалась тому, как большинство людей праздники отмечают: «Что за люди — сядут в начале вечера за стол. Так и сидят весь вечер, брюхо набивают. Разве это праздник?». Она в праздники и пела, и плясала. Ей удавалось расшевелить компанию.

…Пара человек общаются через стол. Я тоже в меру возможностей встреваю. Остальные то слушают нас, то смотрят телевизор. Хозяин все еще пытается тостами привлечь к выпивке, в надежде, что она еще способна изменить ситуацию к лучшему. Но нет. Не пьется и не естся. Обильная еда и небрежность к опьянению сделали свое черное дело. Совершенно трезвые, по чуть-чуть отпивают из рюмок, по чуть-чуть вяло щиплют салаты и студень. Скорее от нечего делать и для оживления обстановки, чем от желания есть. Ведь если руками и челюстями не двигать, то вообще всеобщая неподвижность получится. Все понимают, как нелепо и скучно будет выглядеть всеобщая неподвижность, поэтому каждый старается шевелить хотя бы рукой с вилкой.