— Вы говорите: «в сторону кинул»… Сильно кинули?

— Я же вгорячах был, и темновато ещё, — лицо Томилина задрожало. — А вы думаете…

— Я пока ничего не думаю, а суммирую факты, Томилин. Убитый Шмелёв, ваш коллега по… профессии. И умер он в результате удара затылком о стену складского помещения. Допускаю: неумышленное убийство и чистосердечный рассказ вам на пользу. Но сейчас и нам, и вам, главное, встретиться с Лоховым… Он не появлялся у вашей сожительницы?

— Звука не подал… Я ему по этому номеру звонил, а там сказали: не туда звоните, он тут не бывает никогда, — Томилин с отчаянием посмотрел на Бутырцева. — Что мне теперь будет, a?

— Вы успокойтесь, Томилин. Вспомните ещё хорошенько свою встречу с Лоховым, его как следует вспомните и разговор с ним, всё имеет значение. А припомнив что-либо существенное — проситесь ко мне, — Бутырцев нажал кнопку. — Уведите задержанного!

На завтрак в доме Самохиных всегда собирались всей семьёй.

Появившись из кухни с фырчащим двухсекционным кофейником, Нина Георгиевна подвинула чашки, осторожно разлила кофе.

— Тебе молока сколько? Лёня… Да Леонид же! Оставь ты свои газеты, у вас политчас по понедельникам.

— Извини, мамочка, я чтобы отвлечься, — Леонид Петрович отбросил газеты на диван. — Хватит, не лей больше… Понимаешь, не идут эти соболя из головы! И дёрнула шефа нелёгкая заявить со всей торжественностью, будто они обязательно будут на торгах. Три с половиной дня осталось, а мы в той же луже…

— Значит, у него имелись основания, — авторитетно рассудила жена. — Олег Изотович ничего спроста не бухнет, не возьмёт ответственности.

— Это всё так, — Самохин поднял чашку от блюдца, но, глядя поверх неё, забыл отхлебнуть. — Однако если что — позору не оберёмся… Русанова тоже говорит, что ей не по себе, словно должно случиться что-то.

— А ты с ней всё-о разговоры говоришь, да? Хотя, — Нина Георгиевна утёрлась салфеткой, — когда ехали с дачи, она мне понравилась… До того я и её не знала почти. У неё, говорят, с мужем какая то романтическая история вышла?

— Хорошая романтика! Ухлопали человека браконьеры, картечью из двух стволов… На Дальнем Востоке убили, она там вместе с мужем после окончания пушного института работала.

— О-ой, бедная! — Самохина взглянула на часы и, на ходу перекалывая волосы, спешно вышла в соседнюю комнату. — А с Серёжей Воронцовым у неё что было? — донеслось оттуда.

— Ну что было, — насторожённо подобрался Леонид Петрович. — Что ты, Сергея не знаешь? Он юбку не пропустит, если под ней ножки соответственные, как собачка у каждого столбика задержаться готов! Да тут и обжёгся… Ты мне рубашку выстирала?

— А ты мне вчера стиральный порошок купил?

— Я? Да купил же, купил! — хлопнул себя по лбу Леонид Петрович. — Специально заехал, купил и в багажнике оставил, сейчас принесу.

Переодеваясь, она слышала, как хлопнула входная дверь, и, мурлыча несложный модный мотивчик, занялась лицом.

Успела привести в порядок, полюбоваться, подправить и опять полюбоваться. Потом вышла в комнату, где завтракали, снова взглянула на часы и села, нога на ногу, покачав головой осуждающе.

Замок в передней тихо щёлкнул, но муж оттуда не появлялся.

— Господи, где ты там? — Нина Георгиевна решительно вышла к нему.

Самохин стоял, прислонясь к вешалке, и прижимал к груди объёмистый пакет.

— Это столько купил? — изумилась она, всплеснув руками. Его лицо показалось ей болезненным, и она встревожилась. — Да что с тобой, сердце?!

— Посмотри, Ниночка…

Нетвёрдо ступая, он вошёл в комнату, развёл руки, и паркет мягко устлали выпавшие шкурки. Мех заиграл под солнечными лучами, и они оба не могли отвести от него глаз.

— Что это, Лёня?! Где ты взял? Когда?

— Сё… сейчас. Открыл багажник, а они тут, — пролепетал Леонид Петрович. — Лежали завёрнутые.

— Где тут? Где лежали?.. Откуда? Ты думаешь, я тебе поверю? — отбежав от него, закричала жена. — Ты угробить нас хочешь? Славику жизнь испортить? Ну нет!

Но когда он закрыл лицо руками и осел на стул — бросилась рядом на колени, затормошила, приговаривая:

— Прости, прости, Лёня, я, не подумав, брякнула, от испуга, Я ведь знаю тебя, знаю, что ты никогда… Верю, слышишь? Откуда только… Кто мог? Знаешь что: мы это выбросим куда-нибудь, поедем за город и выбросим!

— Как — выбросим? — отведя руки от лица, Самохин смотрел укоряюще. — Что ты говоришь? Они же есть, кто-то их подложил ко мне, а значит, имел цель… И про это должны знать те, кому положено. Я сейчас поеду… Минуточку посижу и поеду, И если ты хоть одной душе скажешь — смотри, Нина!