— Что-то подсказывает мне, — продолжал он спустя некоторое время, — что вы, по вашему мнению, нашли ответ на все вопросы.

— Да. По-моему, нашел.

— Вот как! В таком случае задам вам всего один вопрос. Есть много способов добиться ответа, но мой путь — самый короткий. И если вы дадите мне правильный ответ, мы обдумаем дальнейший план действий.

Ник положил блокнот на барную стойку и расправил плечи.

— Хорошо. Валяйте, спрашивайте!

— Как по-настоящему звали Эль Греко?

Наступила пауза.

Ник понимал: Г. М. не шутит. Наоборот. Он на полном серьезе ждал ответа. Ник готов был ответить на множество самых странных вопросов, но вопрос Г. М. поверг его в смятение. Он оглянулся:

— Здесь какой-то подвох? Ведь Эль Греко и звали Эль Греко, разве нет?

— Ах, сынок! Эль Греко означает по-испански просто «грек». Вы ведь не думаете, что его так окрестили?

На заднем плане вновь заработал подъемный механизм и пришла в движение крышка люка. Над полом показались голова и плечи капитана Доусона. Не переставая подниматься, он заговорил:

— Эй! Кто-то спрашивает, как по-настоящему звали Эль Греко? Это просто, как том такой-то в энциклопедии. Его звали…

— Трави канат! — проревел возмущенный Г. М. — Дело очень важное! Нам нужно кое о чем поговорить. Опускайте его!

Внизу подсвечивая фигуру капитана, мелькнул свет.

— Что он говорит? — спросила снизу Элинор.

— Говорит, опускай меня!

Капитан исчез; на лице его застыло застенчивое, но озадаченное выражение. Ник мялся.

— Надеюсь, — сказал он, — я не сделал из себя посмешище. Но я не понимаю, при чем тут Эль Греко.

— Не понимаете, сынок?

— Да; и Золотой человек тоже, если уж на то пошло. При всем к вам уважении я признаю: данную улику можно истолковать в единственном смысле. Позвольте дать вам подсказку.

Ник назвал фамилию одного известного литературного персонажа.

Г. М., начавший было отворачиваться, круто повернул назад, словно его укололи булавкой.

— Я также признаю, — продолжал Ник, — что в медицине я никогда не был силен, иначе еще одну улику я бы заметил гораздо раньше.

Г. М. глубоко вздохнул:

— Да, сынок. Да! Сдается мне, сейчас вы ее заметили.

Ум женщины, в данном случае Бетти, полон загадок. Но таинственные реплики, которыми в ее присутствии обменивались двое людей, способны довести женщину до отчаяния скорее, чем несчастная любовь или муж, надевший сомнительную шляпу.

До сих пор Бетти проявляла терпение. Но видимо, и у него были пределы. Переводя взгляд с одного на другого, она заломила руки.

— Вы раскусили штуку с кровью на липкой ленте? — осведомился Г. М.

— Да. Да, мне так кажется.

— А поцарапанное серебро? — Г. М. вытянул руку вперед, словно отталкивая что-то.

— О да. Тут никаких сомнений.

— А кровоподтеки и синяки на голове? Они не могли взяться ни от чего другого, так ведь?

— При данных обстоятельствах — да.

— Угу. Итак, возможно, вы догадались, чем я займусь во время показа фокусов, и никто ничего не заподозрит, тогда как, сделай я то же самое иначе, на меня тут же нападут. — На лице Г. М. появилась зловещая гримаса. — Сынок, у нас пока есть только версия. Нам надо ее доказать. А если мы докажем…

Между тем группа поддержки под сценой возилась с люком. На сей раз на сцене оказался Ларкин, которого рывком подняли вверх, как джинна из серо-золотого грота. Бросив извиняющийся взгляд в сторону бара, он снова ухнул вниз.

Ник покачал головой:

— Я все еще не понимаю вашей игры, сэр. — Он вспомнил предостережение Мастерса и встревожился. — Кстати! Вы ведь не собираетесь метать ножи, ловить пули или делать еще что-то в том же духе?

Г. М. зловеще хихикнул.

— Ах, сынок! Нет. Я не собираюсь срывать маски. Интересующая нас личность ни о чем не догадается. Я устрою просто развлечение, но, предупреждаю, оно будет колоссальным!

— Но…

— Об остальном позже. Чтоб мне лопнуть, когда же мне репетировать?

Следующим из люка выскочил Винсент Джеймс, которого Элинор призвала в помощь с нижнего этажа. Винс не позволил друзьям снова опустить себя вниз. Он сошел с подъемника, бесшумно, словно большой кот, спрыгнул со сцены и зашагал к бару. На нем был синий двубортный костюм с аккуратно повязанным старым галстуком, на котором еще различались цвета колледжа Харроу. В целом Винсент Джеймс был так небрежно элегантен, что Ник, вертевший в руке нетронутый бокал с виски, сразу вспомнил о том, что сам он небрит.