Бренко пнул наёмника сапогом в живот, отбросив того на спину. Бил с радостью, как заправский футболист, заколачивая победный гол в пустые ворота. Новгородцы воодушевились, ещё минуту назад противник побеждал, но их воевода ловко расправился с предводителем немцев, разрубив его меч. Иногда, одно эффектное действие стоит хорошо продуманного плана. Всё стало получаться, как на тренировках, когда два бойца наносят одновременно удар по одному, а третий прикрывает. Наёмники дрогнули, стали пятиться назад, сбиваясь в кучу. Ральф валялся на земле, не подавая признаков жизни, оттащить командира не представлялось возможным. Строй новгородцев перешагнул через него.

– Проклятые свеи. Почему они медлят? – Ощепок испугался. От отряда наёмников осталось не более восьми человек, новгородских ушкуйников – два десятка. Это разгром.

Свейский купец Удо четверть века вёл торговлю с Руссами. Бывало, грабили его шнеки новгородцы, не брезговал и сам морским разбоем, да только в последние годы, всё чаще, как-то обходилось миром. Три дочки удачно выданы замуж, два сына сами ведут торговлю, младшенький, Миленко вообще с ним. Есть, кому передать дело. Если б не печать Эрика Эрикссона, в жизнь бы, не пошёл к этому острову. Ощепок пригрозил предать дело огласке, в случае отказа королевскому шпиону. Договор, по поводу доставки наёмников он выполнил, остальное не его дело.

– Никто не сойдёт на берег без моей команды! Пока мы не ступили на землю Новгорода с оружием в руках – мы торговые гости и находимся под защитой Закона. – Кнорр с Удо стоял посередине, между двумя лодками. Хриплый голос хозяина услышали все.

– Отец, но там богатая добыча. Дозволь, хотя бы десятку пойти туда. – Миленко сгорал от нетерпения. Это был его первый поход, и юноше хотелось проявить себя.

– Я дожил до седых волос, – Удо провёл рукой по своей бороде, – потому, что семь раз подумаю, прежде чем, что-то сделать. Посмотри налево, видишь, руссы уже построили башню. Мне не хочется, что бы на будущий год, когда ты поведёшь мои шнеки в Ладогу, тебя повесили вон на той осине.

– Ты как всегда прав, отец. Ратная удача кратковременна, торговля – вечна. – Миленко поклонился и пошёл прятать топор в свой рундук. Пусть воины разбираются между собой.

Ощепок выскочил на берег, чуть в стороне от кнорров и припустил со всех ног, в надежде, что свеи подсобят. Полсотни на трёх судах – это сила. Ещё не всё потеряно.

– Удо! Выводи людей! Охраны осталось два десятка. – Ощепок попытался залезть на корабль, но был скинут купцом в воду.

– Это не наше дело. Свою службу я исполнил. Проваливай! – Из леса уже стали показываться бегущие наёмники без оружия, всего пять кнехтов, из четырёх десятков высаженных, и это не ускользнуло от острого взгляда Удо. – Ингер, стреляй в каждого, кто попытается влезть на мои кнорры. Отчаливаем.

– Будь ты проклят! Христос покарает тебя! – Ощепок изошёл проклятиями.

– Ты моего Бога не трогай. Прибереги слова для них. – Купец показал пальцем на лес, из которого стали выходить ушкуйники. Наёмники сбились в кучку и лишь строгоновский пёс – Ощепок остался один.

– Аuf die Knie fallen. – Крикнул Бренко наёмникам. (Упасть на колени)*

Кнехты подчинились приказу. Спасения не было. Позади вода и смерть, впереди руссы и возможная жизнь. Ноги Ощепка подогнулись, по щекам побежали слёзы, и правая рука боярина Строгана отмерла. К острову неслась ладья Пахома Ильича. Серый корпус и пурпурный парус был в трехстах саженях*, надежда притвориться одним из наёмников таяла пропорционально приближающемуся судну. (100 морских саженей = 600 футов = 182,88 метров.)*

– Эй, на кноррах! Табань! А то…– Ильич кричал в самодельный рупор.

– А то что? – Удо чувствовал себя в безопасности, соотношение выходило один к трём, и купцу даже стало любопытно. Отчего не переброситься парой слов.

Струя пламени вылетела с носа новгородской ладьи, как раз по курсу движения судна, на котором находился Удо. Новгородец произвёл впечатление. О греческом огне свей был наслышан, в действии никогда не видел, однако последствия представил во всех мыслимых красках.

– Табань! Я торговый гость Удо из Бирки. – Прокричал купец, и совсем тихо добавил: – Ингер, опусти лук.

– Ку… боярин Пахом Ильич, Этот остров мой. – Ладья Ильича остановилась в десяи саженях от свеев.

– Наслышан о тебе Пахом Ильич, сын мой старший, Хлёд о тебе сказывал. Помнишь такого? – Удо тогда отругал сына, когда узнал, что тот помогал в контрабанде новгородцу.

– Вот оно как …, будь моим гостем Удо, сын у тебя достойный человек.

– Боюсь, не по нраву тебе придётся такого гостя принимать. Беду я на твою землю привёз. Ты уж извени, семья у меня в Бирке, Эрик казнил бы их, не исполни я воли Ощепка. Мои люди оружия не поднимали и на землю твою не ступали, можешь спросить у своих. – Пахом видел в бинокль, как Ощепка не пустили на кнорр.

– Раз так, то торговому гостю дорога открыта. Удачи тебе, Удо.

– Можешь найти меня в Ладоге, до встречи. – Свеи шустро заработали вёслами, стараясь поскорее уйти от острова, где твёрдо стала нога новгородцев.

Пиррова победа. Так можно было оценить бой на Ореховом острове. Из пятидесяти восьми ушкуйников, двадцать четыре лежали накрытыми холстиной. Винить в этом Бренко было нельзя, слишком опытен, оказался противник.

– Павших похороним в Новгороде. – Пахом был не в себе. Когда узнал о потерях, то чуть не растерзал пленных. Подойдя к мёртвым воинам, он опустился на колени.