Но поспорить им не удалось — за толстой, обитой листовым металлом дверцей мертвушки раздался шум. Как будто что-то тяжелое упало на пол. Врачи переглянулись.

— Кто там у тебя? — поинтересовался хирург. — Живой что ли?

— Нет. Трупы одни. Я проверял…

— Ах ты, пьянь! Живого от мертвого различить не можешь? Я хоть днем не пью! А ты весь день хлещешь… Вот и результат!

— Да не мог я живого в морг законопатить, — оправдывался патологоанатом. — Опыт не пропьешь…

— Я проверю. И если…

— Валяй, проверяй! Если боевому товарищу веры нет! Я военврач! С закрытыми глазами труп от живого отличу!

— Открывай! — приказал Адам. — Посмотрим, что там у тебя свалилось…

На подгибающихся ватных ногах Шульц добрался до дверцы и отодвинул скрипучий засов.

— Свет включи, — напомнил хирург.

Шульц щелкнул рубильником, включающим свет в мертвушке, а затем настежь распахнул дверь.

— Майн Готт! — Френкель отшатнулся, нос к носу столкнувшись в дверном проеме с безмолвно стоящим человеком.

— Ну, шо я тебе г-говорил? Я ок-казался п-прав! — победно воскликнул Адам. — Зак-к-конопатил в мертвушку живого, алкаш! Не получишь завтра спирта на опохмел! И воще больше ни капли не дам! — пригрозил он патологоанатому. — Совсем мозги пропил! Это же уму непостижимо — живого в мертвушке держать?

Шульц тем временем продолжал пятиться назад. Его лицо утратило присущую всем алкоголикам кирпичную красноту — теперь оно могло поспорить белизной со стерильной ватой. Наступив на осколок склянки из-под спирта, Френкель оступился и плюхнулся на задницу.

— Чего молчишь? Боишься, что разжалую за халатность? Могу! — не дождавшись ответа от Шульца, произнес хирург. — Ну, чего расселся? Язык проглотил?

— Он… Он… Он… — мямлил Френкель. — Он труп! — наконец выдохнул Шульц.

— Совсем допился? — резюмировал Адам. — Какой он труп? Он же ходит! Эй, солдат, чего в дверях застыл? Проходи, садись! Сейчас мы тебя быстро в норму приведем! Шульц, сгоняй ко мне в кабинет за спиртом.

Лица стоящего в дверном проеме человека Розенблюм разглядеть не мог — мешал яркий свет, бьющий в спину незнакомцу. Словно бы в ответ на предложение хирурга незнакомец переступил порог, отделяющий мертвушку от рабочего кабинета патологоанатома. Едва его лицо вышло из тени, Адам едва не свалился со стула. Этого человека он знал, потому что собственноручно его оперировал три дня назад, но спасти не смог. Капрал Гюнтер Веркель скончался во время операции от обширного внутреннего кровоизлияния — пуля повредила печень. Его просто поздно доставили с поля боя. Адам лично констатировал его смерть. Он же и отправил тело капрала в морг.

— Этого не может быть! — прошептал враз протрезвевший барон. — Капрал Веркель мертв…

В мертвушке вновь что-то громыхнуло. Затем еще раз. И еще.

— Что происходит? — побледневшими губами произнес хирург.

— Я… Я… Я не знаю! — пропищал Шульц тоненьким голоском, по-крабьи, не отрывая задницу от пола, продвигаясь к выходу на улицу. — Но у меня такое чувство, что надо сваливать отсюда!

— И как можно быстрее! — согласился с коллегой Адам, осторожно сползая со стула.

Свалить им не удалось — капрал первым метнулся к выходу и загородил дверь на улицу.

— Может это белая горячка? — спросил Шульца Адам, наблюдая, как из мертвушки выползают все новые и новые покойники. — Обычные глюки…

— Н-не у-у-у-верен, — заикаясь на каждом слове, пробормотал Шульц. — Но лучше горячка, чем… такое…

Мертвецы тем временем прибывали. Их голые синюшные тела, подчас исковерканные чудовищными ранами, зашитыми наспех кривыми стежками вечно пьяным Шульцем, вызывали внутреннюю дрожь у видавших виды врачей. Мертвецы пугали их не своим внешним видом, а фактом своего существования.

— Чего им от нас нужно? — плаксиво запричитал Шульц. — Мы же им ничего плохого не сделали!

— Хорошего тоже не смогли, — философски ответил барон. — Жаль, что спирт у нас с тобой кончился… Так хочется перед смертью рюмочку пропустить!

— Не говори так! — истерически завизжал Шульц, кидаясь к двери.

Но стоящий в дверях капрал играючи сбил патологоанатома с ног коротким ударом в нос. Кровь из разбитого носа брызнула в разные стороны. Капрал медленно поднес измазанный кровью патологоанатома кулак к лицу и облизнул рубиновые капли. Этот простой жест всполошил остальных покойников. Они словно по команде накинулись на живых людей, стараясь оторвать от них кусок пожирнее. Истошные крики о помощи вскоре стихли. Тишина в кабинете нарушалась лишь довольным чавканьем и утробным рычанием тварей.

21.07.09

Тысячелетний Рейх.

Берлин.

Один из исследовательских институтов «Анэнербе».

За толстым пуленепробиваемым стеклом, отгораживающим от работников лаборатории объекты изучения, творились странные вещи. В изолированном помещении в данный момент находилось двое. Их можно было бы назвать людьми, но с большой натяжкой. Некогда они, несомненно, принадлежали к человеческому роду, но это время закончилось. Для одного из объектов изучения довольно давно, поскольку он представлял собой голый скелет. Второй все еще сохранял какое-то подобие человеческого облика, но его мягкие ткани неумолимо разлагались. Ведь он был нежитью. Двигающимся трупом. Покойником. Мертвецом.