— Я так понимаю, под обитателями Пустоты подразумеваются Высшие Неизвестные? — уточнил фюрер.

— Не факт, — качнул головой Карл. — Куда отправлялась освобожденная душа Маггрибского волшебника — неизвестно. А за гранью нашего вещественного мира существует великое множество Тонких Миров со своими обитателями. Главной же целью Маггрибских волшебников являлись джинны. Фанна — аннигиляция — высшее достижение в суффийском и маггрибском мистицизме позволяло магу скинуть с себя оковы материального тела и слиться с Пустотой. Далее с помощью определенной техники, безвозвратно утерянной к нашему времени, маг выходил за пределы Пустоты, обретая тем самым невероятную власть над существами обеих реальностей — людьми и джиннами. Согласно арабским мифам, подтвержденными нашими открытиями, джинны некогда реально существовали. «Аль Азиф» не называет причин их исчезновения и перехода на другой уровень реальности. Но мы с вами знаем истинную причину их исчезновения — Высшие Неизвестные. Так вот, согласно арабским мифам, джинны, перешедшие в иную реальность, как бы «вморожены» в нее, и находятся в латентном, «спящем» состоянии. Маг, коснувшийся Пустоты, может ввести одного или нескольких джиннов в земную реальность и впоследствии поработить его. Однако джинны — существа могущественные и неуправляемые. Вспомните сказки. Что случалось с магом, не сумевшем совладать с вызванной сущностью? От него даже мокрого места не оставалось! Счастливчиков, коим удалась авантюра подчинения, называли «маджнун» — одержимые силой. Все суффийские герои были «маджнун». Однако это слово имеет еще одно значение — «безумный человек». Вот почему Альхазреда считали безумным поэтом. В старину все арабские книги писались стихами, даже такие ортодоксальные труды, как Коран. Арабская культура утверждала, что поэтов на творчество вдохновляют джинны. В результате мы выяснили, что титул Альхазреда имел скрытый смысл. «Безумный поэт» — это человек, обладающий тайным знанием, общающийся напрямую с могущественными существами из другой реальности. В 10 веке «Аль Азиф» была переведена на греческий язык и получила новое название — «Некрономикон». «Некро» по-гречески означает «мертвый», а «номос» — опыт, обычай или правила. Около 1230 года книгу перевели на латынь, но она сохранила свое греческое название. Наконец, в 15 веке книга попала в руки доктора Джона Ди, который перевел её на английский язык. Остановлюсь на личности этого переводчика поподробнее. Никто не против? — спросил группенфюрер. — Возможно, эта информация нам пригодится.

— Нет, нет, продолжай, Карл, — сказал Лепке. — Очень интересно и познавательно.

— Джон Ди — человек-легенда, — продолжил повествование Виллигут, — фаворит королевы Елизаветы Английской, один из величайших ученых 16 века, алхимик, маг, чародей. Самые блистательные дворы Европы оспаривали честь принять его у себя. По свидетельству исторических хроник он в присутствии свидетелей превращал куски свинца в высокопробное золото. Но эти чудеса нас сейчас не интересуют.

— Чем же еще знаменит этот доктор? — полюбопытствовал Лепке. — Ну, кроме перевода «Некрономикона» и занятий алхимией?

— С «Некрономиконом» тоже все не так просто, — заметил Виллигут. — В мире вращается около сотни копий «Некрономикона». Если быть предельно точным — ровно 96 рукописных копий. Как бы ни старались последователи традиционных религиозных организаций уничтожить эту книгу, в мире всегда вращается 96 копий.

— И это действительно так? — изумился фюрер.

— Лично не проверял, поэтому утверждать не буду, — ответил группенфюрер. — Но я был знаком с людьми, которых волновал этот факт. Они утверждали, что это действительно так. Так вот, рукописей — девяносто шесть, но лишь семь из них имеют реальную ценность, то есть могут служить вратами в другие измерения. Три книги на арабском языке, одна на греческом, две на латыни и одна на английском. Да-да, та что вышла из под пера Джона Ди. Остальные копии несут в себе какие-то дефекты. Тем не менее, даже они наделены изрядной силой. Сейчас в архиве «Анэнербе», находятся пять из семи книг. Книга, переведенная на английский язык доктором Ди, находится перед вами.

— Можно посмотреть? — Фюрер поднялся со своего места и подошел к разложенным на столе древним фолиантам.

— Я бы не советовал вам этого, — слегка охладил пыл фюрера Виллигут.

Рука Лепке замерла над потертой кожаной обложкой книги, так и не коснувшись её. Но, то ли от близости живого человеческого тепла, то ли от других неизвестных причин, изображение зубастого демона, искусно выдавленное в коже, поплыло. Фюреру показалось, что демон плотоядно облизнулся. Лепке испуганно одернул руку:

— Что это было?

— Я предупреждал, что это не просто книга, — укоризненно произнес Виллигут. — Это портал в тонкие миры. Только сознание, очищенное от шелухи материального мира, может соприкоснуться с Книгой. Без последствий!

— Простите! Я как-то не думал, что все так… так…

— С артефактами нужно быть очень аккуратным, мой фюрер, — посоветовал Виллигут. — Неосторожное обращение с подобными вещам может закончится трагедией. А мы не можем позволить себе так глупо потерять Великого Магистра. — Мне продолжать? — спросил Виллигут, когда Лепке вернулся на место.

— Да-да, конечно! — кивнул фюрер.

— Вернемся же к доктору Ди. На мой взгляд, самым значимым его достижением нужно считать изучение так называемого языка Ангелов или Енохианского языка… — Виллигут неожиданно замолчал, как будто неожиданно вспомнил что-то важное.

— В чем дело, Карл? — Хильшер вопросительно посмотрел на коллегу.

— Вот я баран! — уничтожительно произнес группенфюрер, звонко хлопая себя ладонью по лбу. — Возможно, что Енохианский язык — ключ к разгадке языка Высших Неизвестных!

22.07.09

Тысячелетний Рейх.

Берлин. Рейхсканцелярия.

Кабинет директора «Анэнербе»

Вольфрама Зиверса.

Слова группенфюрера Вейстхора озадачили профессора Хильшера. Зиверс также выглядел удивленным.

— Объясни, Карл, что ты имел ввиду? — попросил Вольфрам, расстегивая верхнюю пуговицу белоснежной рубашки и расслабляя узел галстука.

— Мы бьемся головой о стену, пытаясь найти ключ к языку Неизвестных, а разгадка, возможно, лежит на поверхности. Черт, ну как же я выпустил из виду этот известный научный трактат Джона Ди?

— Какой трактат? — Зиверс вновь превратился в бесстрастного директора «Анэнербе».

— О так называемом языке Ангелов или Енохианском языке, — сказал Виллигут.

— Я не совсем понимаю, о чем речь, — не смущаясь, признался фюрер. — Карл, если тебя не затруднит, остановись поподробнее. Я тоже хочу быть в курсе…