Во время поездки в Ульм, якобы на прием к врачу, Роммель принял яд в присутствии Бургдорфа. Истинная причина смерти фельдмаршала не разглашалась, Гитлер приказал устроить ему государственные похороны со всеми почестями.

Судебное дело против офицеров—изменников, участников заговора «20 июля»

Памятная записка адвокату доктору Нельте от 9.5.1946 г.

После покушения 20.7.44 г. у многих, кто находился в этот момент в ставке фюрера, создалось такое впечатление, что заговор и подложенная бомба — дело рук сухопутной армии, в то время как кригсмарине и люфтваффе к измене непричастны. Поэтому первым же указом фюрер передал Гиммлеру, рейхсфюреру СС и рейхсминистру внутренних дел, все полномочия в отношении Резервной армии и армейских командных инстанций на территории рейха (включая ОКВ), кроме тех, что входили в компетенцию ОКЛ и ОКМ. Настроенный самым решительным образом, Генрих Гиммлер вылетел в Берлин во второй половине дня 20 июля.

Указ фюрера давал ему право санкционировать арест военнослужащих любого ранга, т. е. наделял полномочиями, не входившими до сих пор в юрисдикцию шефа немецкой полиции.

В моем присутствии Гиммлер потребовал особых полномочий для IV управления РСХА (гестапо), учитывая чрезвычайный характер происходящих событий. Фюрер придерживался той точки зрения, что гестапо должно иметь безусловное право на изоляцию заподозренных в государственной измене военнослужащих, в первую очередь офицеров—предателей, окопавшихся на штабных должностях. Подобного рода практика противоречила всем имевшимся на тот момент указам и постановлениям о подсудности военнослужащих, поэтому, в целях закрепления полномочий Гиммлера в законодательном порядке, фюрер назначил его командующим Резервной армией, т. е. старшим воинским начальником всего института резервистов, в состав которого входило и ОКВ. Особым постановлением Гитлер разрешил рейхсфюреру СС задействовать в оперативно—розыскных мероприятиях вверенные ему полицейские инстанции, поскольку в заговоре принимали участие и гражданские лица. После того как поступила информация об аресте двух офицеров кригсмарине и офицера люфтваффе, участвовавших (заподозренных в соучастии) в заговоре, Гитлер подписал приказ:

«Гестапо (СД) представило главнокомандующим составными частями вермахта списки военнослужащих, чье участие в заговоре не вызывает сомнения и практически доказано. Вышеупомянутые солдаты и офицеры подлежат досрочному увольнению из рядов вооруженных сил (с позором) с их последующей передачей следственным органам гестапо».

Гитлер распорядился учредить специальный «Суд чести» для рассмотрения дел солдат и офицеров сухопутной армии, находящихся под подследственным арестом гестапо согласно приказу командующего Резервной армией рейхсфюрера СС Гиммлера. В состав «Суда чести» вошли 5 генералов вермахта, которым предстояло определить, кто из подследственных подлежит незамедлительному увольнению из армии. Членами «Суда чести» были назначены:

генерал—фельдмаршал фон Рундштедт

генерал—фельдмаршал Кейтель

генерал—оберст Гудериан (начальник генштаба сухопутных войск)

генерал—лейтенант Шпехт (инспектор подготовки кадров комсостава)

генерал—лейтенант Киргхейм (как постоянный заместитель Гудериана)

2 заместителя.

Согласно материалам предварительного следствия «Суд чести» выносил решения и представлял их на утверждение фюреру:

1. Увольнение из рядов вооруженных сил.

2. Отстранение от занимаемой должности (до вынесения решения Народным трибуналом).

3. Дисциплинарное взыскание, если действиями (или бездействием) не был нанесен значительный ущерб.

4. Освобождение из—под стражи.

Если мне не изменяет память, «Суд чести» заседал 4 раза в августе и начале сентября. [89] Протоколы вел начальник управления кадров вермахта или его постоянный заместитель генерал—майор Майзель из дисциплинарного отдела.

Каждое дело рассматривалось в индивидуальном порядке — решения принимались после тщательного обсуждения и голосования (в подавляющем числе случаев — единогласно, в остальных — большинством голосов) и только потом передавались на утверждение фюреру.

Вначале Гитлер согласился с моим предложением предать виновных суду военного трибунала. Однако затем он изменил свое решение после доклада рейхсминистра Тирака, считавшего, что судебные процессы, в которых наряду с военнослужащими замешаны и гражданские лица, подлежат юрисдикции суда Народного трибунала, в компетенцию которого как раз и входило рассмотрение дел, связанных с фактами государственной измены, шпионажа и прочих политических преступлений.

Таким образом, роль «Суда чести» сухопутной армии сводилась к следующему: суд выносил частное определение о необходимости (или отсутствии таковой) передачи дела в суд Народного трибунала для последующего утверждения Гитлером как главнокомандующим сухопутной армией. В случае согласия фюрера с нашими представлениями и передачей дел Народному трибуналу соответствующая командная инстанция вермахта ходатайствовала о досрочной демобилизации подозреваемого, т. е. принятие окончательного решения оставалось за армией.

Чрезвычайная ситуация, сложившаяся после событий «20 июля», совершенно справедливо и закономерно потребовала применения экстраординарных мер от военно—политического руководства страны. В связи с этим считаю принципиально правильным решение о наделении Гиммлера особыми полномочиями, согласно которым арест, дознание и предварительное следствие проводились органами службы безопасности СС (СД) без привлечения военно—юридических служб вермахта. Правильно и то, что «Суд чести» не выносил приговоры, а на материалах предварительного следствия рекомендовал или не рекомендовал дальнейшее рассмотрение дел судом Народного трибунала…

Насколько мне известно, в ходе заседаний Народного трибунала 3 или 4 обвиняемых были освобождены из—под стражи и полностью оправданы за отсутствием состава преступления, к 10 военнослужащим были применены меры дисциплинарного воздействия, и в 32 случаях были вынесены смертные приговоры…

Комментарии к показаниям главного свидетеля обвинения Ханса Бернда Гизевиуса, бывшего вице—консула немецкого посольства в Цюрихе (Швейцария)