Замысел почти созрел, однако Мамонт неожиданно услышал за спиной негромкое бухтенье и краем глаза уловил, как Тойё говорит с кем-то по рации, прижав к горлу ободок авиационных ларингофонов.

Значит, там, впереди, у снегохода есть ещё его люди. И вполне возможно, что их путь кто-нибудь прикрывает, двигаясь незаметно сбоку или сзади. Иначе бы не вели себя так раскованно…

«Бураны» не могли подняться в гору по рыхлому снегу и потому ждали внизу. Два так же экипированных «охотника» стояли в ожидании возле трёх снегоходов, изрядно продрогшие, краснолицые и оттого напоминающие североамериканских индейцев. При появлении своих они стали выбрасывать на снег лыжи из дюралевых нарт, один что-то крикнул, возможно, на языке хантов, ибо послышался знакомый угро-финский корень слова «охота». Возможно, поздравил товарищей с удачной добычей, потому что остальные засмеялись.

— Я не знаю вашего языка, — сказал Мамонт, сблизившись с Тойё.

Он мгновенно понял намёк и произнёс короткую, выразительную фразу-запрет. Его люди тут же примолкли, засуетились возле машин. В нарте и на самом деле оказалась оленья полсть в виде широкого полуоткрытого спального мешка. «Охотники» бережно уложили в неё Ингу, затем Тойё предложил Мамонту забраться в нарты рядом с ней — заметил по пути его хромоту. Остальные встали на лыжи и взялись за верёвку, привязанную ко второму «Бурану». Запустили моторы только два снегохода; третий оставался на месте, поджидал ещё кого-то, кто должен выйти из леса. Значит, страховка передвижения была…

Судя по основательности и организованности, это были профессионалы, привыкшие действовать группой в сложных горно-таёжных условиях. И дисциплина была, надо сказать, железная, по-восточному бесприкословная.

Нарты летели по снегу, как лодка, изредка встряхиваясь на валежинах и кочках, словно на волнах. Мамонт обнял Ингу, приблизившись к уху: теперь есть возможность сказать ей всё.

— Слушай меня и запоминай, — проговорил он в полголоса. — Эти люди — наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену.

— В плену? — изумилась она. — Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались!

— Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я ещё не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация… На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности.

— Что им нужно?

— Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи.

— Зачем? Зачем… Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет… Так что же они ищут?

— Сокровища Валькирии.

— Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь… в какие-то сокровища.

Он погладил её обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке.

— Я их видел, Инга. Держал в руках… Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки — подумай, зачем ещё могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими?

Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев.

— Нет… они разумные люди. И очень практичные.

— Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами.

Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями.

— Ты хотел сказать… как я должна вести себя с ними, да?

— Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашёл. Ведь это так?

— Да… Ты меня нашёл.

— Нашёл, но ты испугалась меня. Потому что поняла — я сумасшедший. Мамонт — больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь?

— Не знаю теперь…

— Знаешь! Мамонт — безумец, помешался на каких-то сокровищах, — он уже внушал ей это. — И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь.

— А это — зачем? — вдруг испугалась она.

— Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу! — жёстко произнёс он. — Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня — обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам.

— Этого не было! — возмутилась Инга.

— Было! Я хотел бросить тебя… И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди.

— Опять меня обманываешь?

— Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Чёрт тебя принёс на мою голову.

Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой — он лишь молча утвердительно покивал головой.

— Понимаю… А кто это — Валькирия?

— Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу.

— Она красивая?

— Прекрасная, — мечтательно проговорил Мамонт. — Она же — богиня! Белые одежды и волосы на ветру… Волосы Валькирии!