Инга замолчала, и взгляд её стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берёз. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо — она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости.

Сначала из-за леса показался столб дыма, белёсыми клубами уходящий высоко в небо и образующий там плоское облако, затем всё исчезло за холмом, и через несколько минут «Буран» выскочил на торный след, ведущий к незамерзающей речке. На берегу стояли два побуревших от времени рубленых дома, а чуть ниже, у воды, новый сруб с широкой деревянной трубой на крыше, откуда валил густой столб пара, принятый Мамонтом за дым. Снегоход остановился у дома, и со двора выскочили четыре лайки, тут же окружившие нарты. Собаки обнюхивали чужих и миролюбиво виляли тугими кольцами хвостов. Тойё гостеприимно пригласил в дом, и Мамонт, подхватив Ингу на руки, понёс было её к крыльцу, однако она выкрутилась, вырвалась, и сбросив с ног одеяло и шапку, пошла по снегу в носках. Шла как по стеклу, хватая руками воздух, возле крыльца качнулась — Мамонт успел подхватить и насильно уже втащил Ингу в дом. Сразу пахнуло жаром от русской печи, свежеиспечённым хлебом и тонким, но пронзительным запахом, никак не сообразуемым с русской избой — запахом благовоний. На столе, укреплённые в подсвечнике, курились три тонкие палочки.

— Это ваш дом, Мамонт! — весело сообщил Тойё и, сунувшись за перегородку, вывел за руку молодую восточную женщину, национальность которой невозможно было определить ни по облику, ни по одежде.

— А это — Айога, ваша служанка, — добавил он, поднимая пальцем покорно опущенную голову. — Сегодня приводите себя в порядок, отдыхайте. Завтра увидимся.

Хозяин оказался ненавязчивым и, на первый взгляд, не напористым человеком. Как только он покинул дом, служанка мгновенно ожила, радостно улыбнувшись.

— Прошу, снимайте одежду, располагайтесь, — по-русски говорила безупречно, — Здесь всё для вас.

Мамонт потянул было фуфайку с плеч и ощутил тяжесть пистолета в кармане: повесишь на вешалку — может тут же пропасть. Лучше спрятать…

— Тойё рекомендовал нам горячий источник, — сказал он. — Мы бы воспользовались случаем…

— Да, пожалуйста! — воскликнула Айога. — Я возьму чистую одежду и отведу вас на воды.

Она бросилась к шкафу, вынула аккуратные пачки белья, выбрала нужное.

— А какие воды в вашем источнике? — деловито спросил Мамонт, наблюдая за служанкой.

— Родоновые, — охотно пояснила она. — Но очень слабые и безопасные. Температура — до семидесяти градусов… Вас не смутит, если я дам простые полотняные рубашки?

— Прекрасно, — будто бы обрадовался он и, нащупав руку Инги, сжал ладонь, она повела глазами — независимый и бесстрастный взгляд…

Должно быть, когда-то на берегу речки нефтяники пробурили скважину, а вместо чёрного золота ударил фонтан горячей воды. В полу посреди бани торчала толстая обсадная труба, из которой изливался мощный полуметровый столб воды, распадаясь в сверкающий гриб. Вокруг было устроено деревянное сооружение, напоминающее восьмиугольный бассейн. Стекающая вода с его бортов падала на решётчатый пол и убегала в речку. В самой бане было светло горела лампочка в толстом плафоне, а густой пар возникал вверху, где-то над крышей, и уносился в небо, как инверсионный след от самолёта. Мамонт рассчитывал, что служанка оставит их и можно будет надёжно спрятать пистолет, однако покорная и предупредительная восточная женщина, почти не поднимающая глаз выше бороды Мамонта, оказалась без всяких предрассудков и, к тому же, всевидящей. Стоило ему чем-то заинтересоваться, как она тут же принималась давать объяснения. Похоже, она больше служила Тойё, чем прислуживала гостям.

Айога сбросила с себя одежду — в бане было жарко и влажно, и стала придвигать чисто отскобленные лавки под изливающийся из бассейна поток.

— Прошу вас, раздевайтесь! Вам помочь?

Мамонт снял с Инги верхнюю одежду, стащил свитер — она только блистала глазами, но едва прикоснулся к брюкам ударила по рукам.

— Я сама! Не трогай меня! Отойди!

— С удовольствием, — буркнул Мамонт и ушёл в другой угол.

Инга, лёжа на лавке, пыталась снять тесные брюки, но пальцы с полопавшимися пузырями не слушались, а распухшие ноги уже не проходили в штанины. Айога всё это видела, но бросилась на помощь не сразу. Пока она разрезала ножом джинсы и осторожно высвобождала из них строптивую спутницу, Мамонт разделся и между делом подыскал место для пистолета — под нижним венцом, куда убегала вода: всегда можно достать с улицы. Когда служанка понесла Ингу под поток воды, Мамонт спрятал оружие и с удовольствием лёг на лавку. Казалось, на спину полился расплавленный свинец, огнём загорелись обмороженные ступни и особенно пальцы на ногах. Он стиснул зубы, положил голову так, чтобы не заливало лицо, и через несколько минут ощутил неодолимую дремоту. Палящий каскад придавливал к скамейке, жжение от ног бежало по всему телу и доставало мозга, а он засыпал и вздрагивал, на какое-то время утрачивая реальность. Айога хлопотала возле Инги, бережно намыливала, тёрла её мочалкой, обмывая под потоком, и что-то говорила при этом, будто увещевала. И Инга отвечала ей, но о чём шла беседа, из-за шума воды было не разобрать.

Эти «охотники» на крупного зверя стелили слишком мягко…

В момент короткого, минутного сна он неожиданно вспомнил, а точнее, как бы услышал Стратига:

— Запад не опасен, Мамонт!.. Опасен непредсказуемый Восток. Россия не защищена с Востока, ибо там восходит солнце…

Сон слетел мгновенно! Мамонт сел, ощутив, как быстро и до отказа заводится внутренняя пружина. Запад был и есть на Урале в виде совместной фирмы «Валькирия», руководимой шведами. Теперь пришёл и Восток…

Это не просто банда, типа взбунтовавшегося генерала Тарасова, действующего хоть и профессионально, однако слишком грубо в старании добиться скорого результата. Восток пришёл сюда основательно и, вероятно, давно, сумел внедриться и обустроиться, благо, что довольно легко маскироваться под местных жителей. Наверняка несколько лет эти «охотники» жили здесь, не касаясь Урала, врастали в среду, занимались промыслом крупного зверя… Это они сейчас предстали перед ним в образе спецназа, подчёркивая тем самым, что ничего уже не опасаются, ибо полные хозяева в здешнем районе.

Настал их час, поступила команда…

Но несмотря на свою пресловутую мудрость, Восток пошёл тем же путём, что и Запад, сделав ставку на Мамонта. Он должен был привести «охотников» к «сокровищам Вар-Вар».

Служанка — не гейша ли? — мгновенно оказалась рядом, намыливая мочалку-рукавицу; здесь нельзя было расслабляться ни на минуту. Мамонт не дал ей возможности задать вопрос, молча взял из её руки мыло и стал намыливать голову…

Из бани Мамонт нёс Ингу на руках, запелёнутую в простыни и одеяла, будто новорождённую. Айога освещала дорогу фонариком. Они подходили к дому, когда за речкой в белёсой от инея тайге неожиданно затрещали короткие очереди. Эхо забилось в узкой долине, заполнив пространство гулкими и свистящими щелчками. Мамонт непроизвольно остановился. От соседнего, хозяйского дома, взвыв мотором, на выстрелы умчался снегоход с двумя лыжниками на прицепе. Ещё двое остались на крыльце — кажется, сыграли тревогу. Служанка заботливо поторопила Мамонта — вредно после горячей ванны стоять на улице!

Он внёс притихшую и безвольную спутницу в дом, положил на кровать и стал снимать пуховик, в который его обрядила Айога после бани: здесь была предусмотрена каждая мелочь.

— Вот, возьмите это, — вдруг сказала она, протягивая Мамонту его пистолет. — Вы обронили возле источника…

Кажется, Восток предлагал честную игру, во что трудно было поверить.

Обещанный застольный разговор состоялся на следующий день: можно сказать, Тойё давал званый обед в честь своей удачной охоты. Прислуживал за столом мужчина — рослый и безмолвный человек, судя по всему, китаец, вышколенный как профессиональный официант. И насколько Мамонт разбирался в кухнях, это была китайская или корейская: приправы, острейший соус, мелко порубленное мясо с косточками, заправленное зеленью и черносливом, и блюдо, напоминающее обжаренные и уложенные в спираль пельмени.