Только одного, увы, я так и не понял.

Прощальный разговор с Федотовым был? — спросили мои коллеги по «Спорт-Экспрессу» у Дениса Бояринцева.

Увы. Тренер элементарно не пришел попрощаться с командой. Очень странно. Все-таки мы больше года проработали вместе… Я видел много тренерских отставок, и всегда тренер находил в себе силы хотя бы на дежурные слова.

Может, когда-нибудь Федотов и скажет, почему он не пришел к футболистам, которые его, конечно же, ждали — столько все-таки пережито вместе. Пока — не говорит. Что это было — элементарная обида? А может, столь сильные переживания, что он, человек немолодой, просто боялся за собственное здоровье? Отдельные игроки «Спартака» и вовсе считают, что, потеряв в клубе работу, тренер тут же потерял и интерес к ним. По их мнению, Федотов гораздо прагматичнее, чем принято о нем считать.

Что ж, футбол велик в том числе и загадками, на которые никогда не последует точного ответа. Каждый болельщик волен рисовать свою картину, додумывать свой сюжет. И всегда будет считать себя правым.

Одно знаю точно: в «Спартак» Федотов приходил не зря. Это стоило сделать хотя бы ради баннера: «Прости их, Григорьич!..»

Монолог Любови ФЕДОТОВОЙ, жены и дочери двух бывших главных тренеров «Спартака» — Владимира Федотова и Константина Бескова.

31 октября 2007 года.

— Можно ли все это писать? — засомневался я после того, как выслушал Любовь Константиновну.

Не задать этот вопрос было нельзя. Невзирая ни на какую журналистскую профессию, в которой жажда сенсаций рассматривается как нечто само собой разумеющееся. Репортер ты или кто угодно другой — в первую очередь надо оставаться человеком. А значит — удостовериться, что услышанное тобою предназначалось не только для твоих ушей.

Перед вами — исповедь любящего человека. Она не претендует на хладнокровие и объективность, кропотливое расследование и взвешенный анализ. Но нет лучшего способа не понять даже — почувствовать, как ощущала работу в «Спартаке» и пережила расставание с ним семья Владимира Федотова.

Думает ли сам Федотов так же, как его жена — пусть каждый решает для себя сам. Владимир Григорьевич все равно никогда вслух об этом не скажет. Лично мне кажется, что многое в их мыслях и чувствах совпадает. Да и может ли не совпадать, когда два человека, любящих друг друга, уже почти полвека вместе?

Не собираюсь также раскладывать по полочкам, с чем в исповеди жены Федотова я согласен, а с чем — нет. Во-первых, об этом вы уже могли сделать выводы на основании предыдущих глав. Во-вторых, ее монолог настолько целен, страстен и пронзителен, что его нельзя раскладывать на молекулы. Убежден: прочитать его нужно каждому, кто интересуется футболом и «Спартаком». А уж как относиться к этой исповеди, что принимать, что нет — дело ваше.

В рассказе Федотовой я сохранил почти всю фактическую сторону, а вот наиболее резкие формулировки, признаюсь, опустил. В общем-то, из тех фактов, которые она привела, вы сами сможете их домыслить.

…А на вопрос, можно ли все это публиковать, Любовь Константиновна ответила тут же:

— Нет ни одного слова, которое я хотела бы от кого-то скрыть. Те люди, о которых вам что-либо сказала, знают мою позицию, потому что я все это говорила и им в лицо. Пускай об этом узнают и другие.

Знаете, по большому счету Владимир Григорьевич до сих пор в себя не пришел — хоть прошло уже почти пять месяцев с момента его увольнения из «Спартака». Потому что такой человек, как он, всегда с трудом переживает подлость. А то, что сделали с ним в этом клубе, я по-другому назвать не могу. Это был страшный моральный удар.

Когда все произошло, он сказал мне: «Я, между прочим, буду похоронен на Новодевичьем кладбище. А этот Федун — кто он такой?!» Да про него никто и не вспомнит — сколько бы миллиардов у него ни было!

Не понимаю, какую особую радость они, эти миллиарды, могут принести, если ты — такой человек…

Боже, какой я была наивной, когда мы два года назад летом пошли в ресторан «Эрмитаж» — отметить назначение Шавло генеральным директором «Спартака»! Так радовалась за человека, который столько раз к нам в гости приходил, и я его кормила-поила! Для меня это радость, я люблю принимать людей. У нас так принято в семье. Но и быть благодарным у нас тоже принято.

Владимир Григорьевич ведь вместе со Смоленцевым был одним из тех, кто взял его в «Спартак» селекционером. Точнее, подобрал: Шавло был безработным, никому не нужным. Когда с моим мужем советовались, Володя сказал: «Он спартаковец, давайте дадим ему работу». Дали…

Помню, тогда, в «Эрмитаже», Шавло говорил: «Как я хочу быть таким, как Николай Петрович Старостин! Сколько я хочу сделать для «Спартака»!» И стол он тогда обещал накрыть. Конечно, не накрыл. И вообще вести себя стал совсем по-другому — будто и знакомы до тех пор мы не были. А что касается Николая Петровича, то Шавло повел себя по отношению к Володе именно так, как старший Старостин — к моему папе. Это его брат Андрей Петрович был настоящим другом Константина Ивановича, а третий брат, Александр Петрович, на моих глазах поцеловал Бескову руку в благодарность за все, что тот сделал для «Спартака». Но как только Андрей умер, Николай Петрович сделал все, чтобы папы в команде не стало…