Шрифт:
Однако приходилось рисковать. К тому же рекомендация Золотаренко, который за эти дни показал себя абсолютно надежным человеком, тоже кое-чего стоила.
— Ну ладно, — сказал он, — коли так… Ты про «Союз освобождения России» слышал?
— Доводилось…
— Так я его полномочный эмиссар полковник Рахуба.
Наблюдая за «племянником» Золотаренко, Рахуба с удовлетворением отметил, что при слове «полковник» у того, будто сами собой, по-строевому раздвинулись плечи. «Военная косточка, деникинец!…»
Желая усилить впечатление и в то же время показать, что Алексей внушает ему доверие, Рахуба слегка отодвинул стул. Тень отскочила в угол. Свет упал на заросшее лицо эмиссара с сильной челюстью и широким, наползающим на глаза лбом.
— Теперь давай начистоту! — сказал он. — Мне нужен человек для серьезного поручения. Сам я, как видишь, из строя выбыл, угодил здесь в одну переделку…
Алексей наклонил голову: знаю.
— Он, — Рахуба указал на Золотаренко, — советует использовать тебя. Вот я и хочу знать, будешь ты работать для великого дела освобождения России или, как некоторые, уже продался большевикам?
— Насчет этого не извольте беспокоиться! Пускай, господин полковник…
— Называй по фамилии, без чинов.
— Виноват… Пускай дядя Валерьян скажет, можно мне доверять или нет.
Тон у Алексея был нетерпеливый, даже грубоватый, и это подействовало на Рахубу сильнее, чем если бы Алексей стал клясться и уверять его в преданности.
— Ладно, — кивнул Рахуба, — документы покажи.
Алексей порылся в кармане и протянул ему справку о демобилизации и бумагу, выданную тульским военным госпиталем. Затем, подпоров подкладку пиджака, он вытащил небольшой пакет, завернутый в кусок черного лоснящегося шелка.
— Это мои, настоящие…
Из пакета был извлечен аттестат зрелости выпускника 1-й херсонской мужской гимназии Василенко Алексея и заверенная печатью справочка, в которой говорилось, что вольноопределяющемуся 1-го симферопольского добровольческого полка Василенко «поручено заготовление продовольствия в деревнях Дубковского уезда».
Рахуба тщательно просмотрел документы.
— Бумаги правильные. На, спрячь… Нужно будет еще один документик составить. — Он обернулся к Золотаренко:— Принеси-ка, что нужно для письма.
Пока Золотаренко ходил за бумагой, пером и пузырьком с чернилами, Рахуба спросил:
— Ты украинец?
— По отцу, мать русская.
— Украинский язык знаешь хорошо?
— Как русский.
Вернулся Золотаренко. Рахуба сказал, улыбаясь одними губами:
— Проверим твою грамотность, господин бывший гимназист. Ну-ка, пиши!…
Алексей пристроил бумагу на стуле возле лампы.
— Я, Василенко Алексей Николаевич, — начал медленно диктовать Рахуба, — проживающий ныне… написал?… по документам убитого мною красноармейца…
Алексей бросил перо:
— Вы что?!
Рахуба уперся в него темными сверлящими глазами:
— А ты как думал, уважаемый? Ты, может, считаешь, что мы в бирюльки играем? Решил идти с нами, так не оглядывайся! И знай: если оправдаешь доверие, эта бумага после нашей победы сделает тебе карьеру. А нет… — Рахуба, помолчав, растянул губы в подобие улыбки. — Мы тебя искать не станем: чека найдет. Понял?… Ну что, будешь писать?
Несколько мгновений в каморке стояла тишина. Алексей напряженно думал, уставясь на белый тетрадный листок, и взял перо.
— Давайте! Все равно уж!… — и написал все, что ему продиктовал Рахуба:
«…убитого мною красноармейца Михайленко, который по случайному совпадению оказался моим полным тезкой, даю подписку в том, что добровольно вступаю в «Союз освобождения России». Все приказы и распоряжения Союза с сего дня являются для меня непреложным законом. Клянусь, не щадя жизни, бороться, чтобы искоренить большевистский режим на всей земле Российского государства».
— Подпишись разборчивей, — сказал Рахуба.
Затем по его требованию Алексей обмазал большой палец чернилами и приложил его к бумаге.
Рахуба взял листок, помахал им в воздухе и, аккуратно сложив, спрятал во внутренний карман куртки. Удовлетворенно проговорил:
— Ну вот, теперь побеседуем…
ПОСЛЕДНИЕ НАСТАВЛЕНИЯ
Оловянников и Инокентьев ждали Алексея там же, где и в прошлый раз.
— Для начала неплохо, — сказал Оловянников, выслушав его подробный доклад.
Результаты встречи с Рахубой были самые обнадеживающие: шпион дал явку и два пароля. Один общий: «Продам два плюшевых коврика», отзыв: «Берем по любой цене». Другой для непосредственной связи с руководителями организации, служивший для опознания специальных агентов «Союза освобождения России»: «Феоктистов ищет родственников», отзыв: «Родственники все в сборе».