Вульф говорил уверенно и был, как никогда, многословен. Наташа всё время пыталась его прервать и сказать, что он нагло врет, но майор взглядами приказывал ей молчать. Ярута понимал, что лесник хочет своей “откровенностью” сразу вышибить почву из-под ног Наташи. Что бы она потом не сказала, он всё будет представлять в ином свете. Ярута ждал, пока Вульф замолчит сам. Преступник часто разоблачает себя собственными же противоречивыми показаниями. Чем больше наплетет он таких противоречий, тем скорее попадет в тупик.

Закончив рассказ, лесник спокойно посмотрел на майора.

— Вот теперь всё ясно, — оказал майор. — Всё ясно. А что вы сказали Шумиловой, когда встретили ее в лесу?

— Я хотел ее остановить, но она тут же попыталась бежать, что и вызвало мое подозрение.

— Товарищ Шумилова вы пытались бежать?

— Нет. Я очень испугалась.

— Что он вам сказал? Отвечайте по-немецки.

— Он мне сказал, что он рад меня видеть, так как волновался, не случилась ли со мной неприятность, когда я от него убежала.

Лесник отрицательно замотал головой.

Майор не стал больше ничего опрашивать и велел увести Вульфа в комнату начальника госпиталя. Там он составил протокол допроса, записав в него всё то, что сейчас говорил арестованный. Допрос уже подходил к концу, когда Яруте оказали, что его срочно вызывают к телефону.

Звонил дежурный: лейтенант Вощин просит майора немедленно прибыть в “хозяйство” Зименко. Дежурный повторил: “немедленно!” “Вощин в “хозяйстве” Зименко?.. Странно”. Прервав допрос, майор спешно выехал.

В который раз машина мчала Яруту по этой плавно огибавшей лес дороге. Близился закат. Отсюда солнца уже не было видно, но далеко слева поблескивали стекла и шпиль сельской кирхи. Движение по дороге было слабое и, хоть время от времени воздух сотрясали не столь уж далекие артиллерийские раскаты, непреодолимый покой окутывал землю вопреки людским тревогам, наперекор войне. Это смутное ощущение не сразу дошлю до майора, так как мысли его были заняты другим.

В поместье Шнейдера он прибыл только в двенадцатом часу ночи и из доклада лейтенанта Вощина узнал следующее.

Наблюдая за домом лесника, лейтенант сегодня в 11.20 утра “засек” человека, явившегося к леснику. Как позже выяснилось, это был батрак Шнейдера Кипке. Кипке задержался у лесника ровно десять минут. В деревне Вальддорф он сперва зашел в дом под красной черепицей, пробыл там минут пятнадцать и вернулся в поместье Шнейдера. Лейтенант решил, что Кипке подослан в дом лесника, и что человек, подославший его, наверняка находится в доме под красной черепицей. Более того, лейтенант подумал, что, возможно, здесь укрывается сам Либих или близкое к нему лицо. Если так, то от этого дома нити должны потянуться дальше. Вощин приказал старшему солдату из команды Зименко немедленно сообщить майору Яруге, чтобы тот срочно прибыл сюда. А сам лейтенант взял дом под красной черепицей под неусыпное наблюдение.

Приблизительно в 22.30 лейтенант услышал стрельбу в парке. Оставив я а посту дежурившего вместе с ним солдата, лейтенант бросился в парк и тут застал такую картину: старший сержант был убит, возле него находились один солдат и Кипке, задержанный неподалеку от места происшествия. Остальные солдаты побежали в лес на поиски еще какого-то человека, который якобы был здесь и скрылся. В трех шагах от Зименко лежал труп генерала Шнейдера. Рядом с ним валялся пистолет системы “Вальтер”. Сейчас Кипке находится под охраной в доме, а всё остальное Вощин оставил на месте до его, майора Яруты, приезда.

— Так что же, по-вашему, здесь произошло? — спросил майор, выслушав доклад.

— Бесспорно, у старика в парке было какое-то свидание, может быть, даже с самим Вилли. Зименко попытался его задержать, но был убит.

— А генерал?

— Генерал убит тем же лицом.

— Каким? Тем, кто приходил на свидание? Зачем?

— Обоих убил Кипке.

— Кипке? Гм-м… Какой в этом смысл?

— Очень простой, товарищ майор. По всему видно, что Кипке тоже связан с группой Либиха, он следил за Зименко. Возможно даже, что Зименко ему проболтался. Когда Зименко попытался задержать того, кто приходил к генералу, Кипке его убил. Убил он и генерала, чтобы избавиться от свидетеля и свалить всё либо на Зименко, либо на того неизвестного посетителя. Это лучшее, что он мог придумать Ярута задумался.

— В том, что вы говорите, есть определённая логика, но не будем принимать ее за установленный факт. А что в том доме, под красной крышей?

— Пока что туда никто не приходил и оттуда никто не выходил. Во дворе замечены: женщина средних лет, пожилой мужчина и двое детей. Наблюдение за домом продолжается.

— Продолжается? — спросил майор. — Не исключена возможность, лейтенант, что вас обвели вокруг пальца. Ну, ладно, приступим к осмотру.

Майор Ярута достал карманный фонарик, подошел к Зименко и осветил его. Старший сержант лежал на спине. Сердце майора сдавила боль. Пышные светлые усы Максима Петровича, которым завидовал не один гвардеец, еще и теперь как-то по-особенному лихо топорщились на его обескровленном лице. Майор любил Зименко. Это был на редкость обаятельный, смекалистый человек, неутомимый работяга, смотревший на войну, как на тяжелый, страшный, но необходимый пруд Четыре месяца назад майор взял Зименко к себе из разведроты. Молодежь называла его папашей, потому что ему уже перевалило за сорок, и еще вот за эти усы…