Каролина смутилась, покраснела, опустила глаза:

— Конечно. Если не Сабина, кто же еще это мог сделать? Что касается мотива, прежде он мне был неясен, но теперь, узнав про тяжбу, я понимаю, что она стремилась сохранить у себя ожерелье. Более того, я готова поспорить, что Хор был отравлен ананасом. Вам это не приходило в голову, мистер Поуп?

Джошуа вспомнил, что один незрелый плод пропал. А также что Лиззи Маннинг ездила в питомник к некоему садовнику, который, по ее словам, был большим специалистом по ананасам.

— Вы говорили о своей догадке вашей подруге мисс Маннинг?

— Да.

— И последний вопрос, мисс Бентник. Помните тот вечер, когда мисс Маннинг приехала на ужин — это было на следующий день после того, как нашли труп... Мы сидели в гостиной. Я играл в карты с вашим братом и отцом и случайно увидел, как миссис Мерсье о чем-то с вами заговорила. И вы вдруг разволновались, переменились в лице. Если бы меня попросили описать то ваше состояние, я бы сказал, что вы были испуганы... нет... обезумели от ужаса. Что вызвало такую реакцию?

Джошуа казалось, будто он давит на невидимый рычаг и между ними опускается стена. От его внимательного взгляда не ускользнули перемены, произошедшие в поведении Каролины. В ее голосе появилась настороженность; она быстро заморгала, переплела пальцы.

— Неужели это было так очевидно?

— Вряд ли кто-то еще заметил, мисс Бентник. Просто наблюдать за лицами — это моя работа.

Каролина, подняв глаза, встретилась с ним взглядом. В ее лице читались одновременно доверие и настороженность, словно она пыталась определить, спаситель он или змея.

— Хорошо, я расскажу вам. Как бы то ни было, наверное, часть разговора вы слышали. Она предложила мне надеть на бал ее ожерелье.

— Почему это вас расстроило?

— Нет, я не расстроилась. Просто мне показалось странным, что она предлагает мне вещь, которая ей очень дорога.

Каролина замолчала и вновь опустила глаза. Ее стиснутые в кулаки ладони дрожали, как и в тот вечер, о котором они говорили.

— Мисс Бентник, я не смогу вам помочь, если вы не объясните, что вас пугает.

— Ну, я тогда вспомнила слова Виолетты относительно суеверий, связанных с ожерельем, и невольно подумала, почему она предлагает мне свое украшение, если знает, что я недолюбливаю ее и считаю смерть мамы...

— Подозрительной, — закончил за нее Джошуа.

— Именно так. — Каролина сдавленно сглотнула слюну и продолжила: — Я поняла, что ее предложение не столь невинно, как кажется на первый взгляд. Вы, наверное, помните, я сидела на диване. Я чувствовала на себе ее пристальный взгляд, и мне казалось, что смарагдовая змея на ее шее тоже смотрит на меня рубиновым глазом. Почему-то это мерзкое ожерелье притягивало меня, словно магнит. Я не могла оторвать от него глаз. И не могла избавиться от мысли, что оно наделено злой силой. Уверяю вас, это было жутчайшее ощущение. И все это время она пытала меня: «Что скажешь, Каролина? Полагаю, ты согласна?» Конечно, я не хотела брать ее ожерелье. Мне казалось, что змея является воплощением ее коварства. Но только я собралась отказаться, как она сама заговорила — совершенно другим тоном, почти шепотом, так что, кроме меня, никто не мог ее слышать. Но этот шепот пробрал меня до костей.

— Что она сказала?

— Что своим молчанием я наношу ей смертельную обиду, ведь она так старается угодить мне. Что я неблагодарная девчонка. И что — это меня особенно поразило — ожерелье обладает магической силой. Мне следует помнить, что змеи издавна считаются могучими символами, и если бы у меня была хоть капля разума, я отнеслась бы к ее предложению с большим почтением. — Каролина замолчала и стала пристально всматриваться в лицо Джошуа, желая убедиться, что до него дошел смысл ее слов. Ее глаза полнились мукой. — Теперь вы понимаете, почему я сказала, что без ожерелья нам всем спокойнее?

Откровения Каролины Бентник и присутствие Бриджет Куик обернулись для Джошуа неожиданной выгодой. У Каролины словно камень с души свалился, после того как она поделилась с ним, человеком, который не являлся членом ее семьи, своими подозрениями. На радостях она настояла, чтобы он и Бриджет Куик, которой она была очарована, отправились на прогулку в экипаже, запряженном двумя резвыми гнедыми из конюшен Астли. Дряхлая пегая кляча, на которой Джошуа пришлось путешествовать минувшим днем, была пущена на выпас. А в распоряжение Джошуа были предоставлены лошади в начищенной сбруе, запряженные в коляску, в которой было не стыдно показаться и в Лондоне. В задок положили дорожную сумку Бриджет, Джошуа взял поводья. Им владели смешанные чувства. Он знал, что следовало бы под каким-нибудь благовидным предлогом избавиться от Бриджет, и в то же время с удовольствием предвкушал, как целый час проведет в ее обществе. На свежем воздухе, возможно, ему удастся привести в порядок свои мысли, думал Джошуа, так что прогулка в коляске по Ричмонд-парку пойдет ему на пользу.

В его голове, подобно лентам на майском дереве, [11] переплеталось столько самых разных любопытных мыслей, что ему было сложно решить, которой из них он должен отдать предпочтение. В дополнение ко всем его трудностям дорога в парк пролегала вдоль реки, что лишь усугубило в нем чувство тревоги, вызванное угрозой Герберта. Более того, едва они отъехали от Астли, как он понял, что прелесть прогулки в коляске омрачает словоохотливость Бриджет Куик. Она была красивой и воспитанной девушкой, но чересчур любопытной.