Когда дедушка с бабушкой вернулись в кибитку прошлым вечером, Тамсин уже спала. Они не стали беспокоить ее.

Напротив, на другом конце поляны, спал под дубом Уильям Скотт. Тамсин то и дело поглядывала на него, но мужчина спал крепко.

Девушка наблюдала, как несколько женщин готовились к свадебной церемонии. Вскоре весь табор отправится к месту, где ее дед, как цыганский предводитель, совершит обряд женитьбы. Пиршества, музыка и танцы завершат этот день.

Тамсин знала, что завтра дедушка поведет своих людей по дорогам Шотландии в другую часть страны. Джон Фо обещал сделать это, получив предупреждение Тамсин. Ромалы смогут избежать участия в плане короля Генриха, если ни одного из них не найдут.

Девушка развернулась и направилась к ручью, по дороге продолжая поглядывать на Уильяма Скотта. Он проснулся и теперь сидел под дубом, натягивая высокие сапоги. Мужчина поднял голову и посмотрел на нее, в предрассветной дымке его глаза показались ей кусочками голубого льда. Уильям кивнул девушке. Несомненно, он ожидал, что она уже готова в ближайшее время отправиться с ним в Рукхоуп. Сердце Тамсин колотилось в груди, когда она проходила мимо. Она кивнула ему в ответ и ускорила шаги.

К ручью пришли за водой женщины, но ни одна из них не заговорила с Тамсин. Возможно, они считали, что, явившись в табор прошлой ночью, она принесла с собой несчастье. Тамсин отошла в сторону и наклонилась к ручью. Она вымыла руки в холодной воде, умылась, а потом попыталась расчесать пальцами спутанные кудри. На обратном пути в табор она увидела, что Уильям уже седлает лошадь, готовясь к отъезду.

Джон Фо вышел из своего фургона и помахал внучке рукой.

– Чалаи, – сказал он, – доброе утро. На вот… – Он протянул внучке овсяную лепешку и кусок еще горячего бекона.

Тамсин поблагодарила деда за заботу и принялась есть, стоя рядом. Цыган отвел взгляд, как и полагается в таких случаях, и не смотрел в ее сторону, пока она не закончила.

– Дедушка, – сказала Тамсин. – Спасибо за то, что пришел мне на помощь прошлой ночью.

– Мы всегда защищаем наших женщин, – грубовато ответил он.

– Мне очень жаль, что я доставила всем неприятности в день свадьбы моей кузины.

– В этом виноваты гаджо, а не ты. Ты не сделала ничего плохого… хотя иногда твое поведение совсем не похоже на то, как должна вести себя цыганская девушка, – добавил он. – Однако ты ведь знакома и с традициями гаджо…

– Шотландки обладают большей свободой, чем цыганские женщины, – заметила Тамсин. – Я знаю, ты думаешь, временами я веду себя плохо…

– Упрямство – одна из основных черт твоего характера. К сожалению, не цыганская. Наши женщины скромны и послушны. – В его взгляде ясно читался упрек.

– Дедушка, ты уверен, что это упрямство? Может быть, это независимость?

Старик хмыкнул:

– Шотландцы так стараются быть независимыми! Это подходит мужчине, но не подобает женщине.

Тамсин вздохнула. Хоть она любила и уважала деда так же сильно, как Арчи, Джон Фо придерживался строгих правил, касающихся поведения цыганских женщин, и частенько ругал ее и ограничивал свободу, чего Арчи никогда не делал. Да, кое в чем дедушка являл собой полную противоположность отцу. Арчи был большой и шумный, его удивительное чувство юмора, как и искренняя любовь к дочери и близким, обязательно должно было найти выход. А Джон Фо был невысоким, темноволосым, темноглазым мужчиной, временами даже суровым, и он никогда не позволял своему темпераменту взять над ним верх.

– Я всего лишь хочу тебе добра, Чалаи, – сказал дед. – Я всегда защищал тебя, отстаивал твое право жить в таборе, вместе с нами, хотя некоторые предлагали изгнать тебя, еще когда ты была младенцем. Однако Нона и я оставили тебя и растили после того, как… та, что подарила тебе жизнь, ушла от нас. – Он взглянул куда-то в сторону. – Ты очень на нее похожа.

Тамсин знала это. Арчи иногда говорил ей, что она похожа на мать, и говорил это с нежностью и грустью. А вот дедушка никогда не упоминал имени ее матери. Как и Нона, он не позволял своей скорби отпустить его.

– Я очень тебе признательна, дедушка, – произнесла Тамсин. – Ты и бабушка всегда были добры ко мне, всегда любили меня. Моя мама была бы рада знать, что я воспитывалась в обеих семьях.

Джон Фо отвернулся.

– Цыгане не расстаются так просто со своими дорогими детьми, – проговорил он, не глядя на внучку. – Когда твой отец забрал тебя, мы надеялись, что ты вернешься к нам. Не только на летнее время. Мы думали, что когда-нибудь ты выйдешь замуж за цыгана и останешься в таборе навсегда.

Тамсин медлила с ответом. Она тщательно подбирала слова.

– Я не уверена, что это – самое лучшее для меня. Я счастлива, что могу проводить время в обеих семьях, с цыганами и с отцом, как я всегда и делала. Женитьба – все равно, будет это шотландец или цыган – все изменит.

– Жизнь меняется, – проговорил дед. – Жизнь движется, как цыганский табор, перемещаясь с места на место. Сейчас пришло твое время. Ты должна выбрать свой путь. Тебе пора выходить замуж. – Он сделал паузу. – Я решил сказать Баптисту Лалло, что ты будешь его невестой.