А теперь он убедительно изображал увлечение этой столь непохожей на его возлюбленную девушкой. Ему даже льстил шепоток, который разнесся среди гостей по их прибытии. И на миг даже захотелось, чтобы их смутные домыслы стали явью, чтобы отсюда они вместе отправились в его номер в отеле, где бы он смог расстегнуть наконец ее тесный жакет и изучить в подробностях, как она устроена.

Тома окружили влиятельные бизнесмены с их неуместной деловитостью, но он исподтишка наблюдал за Кэт, постоянно говоря себе, что было ошибкой довериться этой девушке, которую каждый может сбить с пути даже помимо ее желания.

Он не был настроен обсуждать дела с людьми, которые хотели использовать вечер, посвященный памяти его отца, с пользой для себя. И поэтому намеренно отвлекался от их неустанной болтовни, держа в поле зрения блондинку.

Она была славненькая. Все в ней ему нравилось, даже ее внешняя безыскусность, которую Оливия прозвала провинциальностью, равно как и искренность поведения. Это и забавляло его, и соблазняло пуститься дальше, не ограничиваясь формальным лишь партнерством.

Внезапно Кэт исчезла из поля его зрения, а когда Том вновь нашел ее взглядом, то увидел, что не кто иной, как Малколм Девлин, держит ее за локоть, а вокруг собралась небольшая группка людей, которым она что-то взволнованно объясняет.

Насторожившись, Том прислушался, опасаясь худшего, но напрасно, потому что услышал банальную девичью воркотню, вызывавшую живую и непосредственную реакцию в слушателях, вплоть до хохота. И это почему-то его возмутило. В особенности дружелюбное поведение журналистки с Малколмом Девлином, который успел сделаться костью в горле Тома.

Тем более он требовал от нее сдержанности, не будучи уверенным, что болтовня этой девчушки не обернется для него проблемами.

Том подошел к ним в тот момент, когда Малколм, слащавым голосом обратившись к Кэт, невзначай поинтересовался:

– Не припомню, назвали ли вы свою фамилию?

– Саммерфилд, – не чуя подвоха, тотчас выпалила она.

– Так-так… Значит, Кэт Саммерфилд. И где же я мог слышать это имя? – озадаченно проговорил Малколм и пристально уставился на девушку. – Мы не встречались в свете прежде?

Кэт вздрогнула, когда перед ней появился Том, и моментально осознала свою оплошность.

– Вообще-то… – принялась оправдываться она.

– Дорогая, вот ты где, – призывно перебил ее Томас. – Малколм? – словно с удивлением обратился он к Девлину. – Как славно, что ты нашел возможность появиться сегодня здесь.

Томас протянул мужчине руку и отчаянно потряс ее, сдавив с усилием.

Малколм Девлин изобразил улыбку и едва удержался от того, чтобы не потереть кисть, когда высвободился из тисков рукопожатия Томаса Рассела.

– Всегда рад встретиться с друзьями, – нашелся он. – Да, кстати, Кэт Саммерфилд, не работаете ли вы в «Клэрион»? Кажется, это вашего пера некролог появился на днях по всем известному прискорбному поводу.

Это было вполне в натуре Малколма Девлина: ничего не упускать, ничего не забывать и все трактовать, как ему заблагорассудится. Так что Том даже не удивился.

Мнимая дружественность вмиг испарилась, и Кэт во всей полноте уразумела, как оплошала. Она растерянно посмотрела на Тома, а тот выжидал, желая, вероятно, понаблюдать, как она выйдет из ситуации, в которую сама себя загнала, не послушавшись его безоговорочно и не сохранив таинственное инкогнито, как он настаивал.

– Да, это я… – словно повинившись в этом, удрученно проговорила Кэт и понурилась, избегая смотреть на Рассела. – Я пишу для «Клэрион», – зачем-то добавила она миг спустя и, заставив себя гордо улыбнуться, вздернула подбородок.

– Кэт в моем бизнесе. Тебя это удивляет? – адресовал вопрос Малколму Том. – Просто мы с разных его концов. Я в самом верху, а сочинительница некрологов, как понимаешь, в стороне противоположной. И вот надо же было отцу умереть, чтобы мы встретились, – едко пошутил он.

После собственной ошибки слова Томаса даже не показались Кэт оскорбительными, хоть и были таковыми. Она продолжала улыбаться, радуясь тому, что не в одиночку противостоит недоверчивому взгляду Малколма Девлина.

– Приятно видеть, Том, что ты наконец счел возможным отбросить амплуа анахорета, – сказала подошедшая мачеха, поддев пасынка под локоть. – Человек не должен обрекать себя на одиночество.

Кэт отметила, сколь стремительно переменилось лицо Рассела, сделавшись резким и непроницаемым. Следовало догадаться, до какой степени ему претит вторжение в его личные дела, тем более в глубокие переживания.

Томас повел себя хоть и вежливо, но очень холодно: поблагодарил присутствующих за участие в вечере, посвященном памяти Маркуса Рассела, и взглядом дал понять своей мнимой подруге, что они уходят.

– Разве я не предупреждал тебя о возможных последствиях неуместной болтливости?! – не преминул он гневно спросить девушку, как только это стало возможным.