Шрифт:
В октябре 1931 года в Москве многих руководящих кавказцев крепко взгрели за групповщину при подборе кадров. Однако не успел Мамия Орахелашвили стать первым человеком в Закавказье во второй раз, как Мария Орахелашвили стала наркомом просвещения Грузии.
Вот те на!
Хотя, с другой стороны, пристойно ли «первой леди» Закавказья, да еще и при редкостной красоте, да при солидном дореволюционном партстаже, быть не при должности?
Супруги Орахелашвили происходили, что называется, из интеллигентов, а Мамия даже более — из дворян. Берия же в глазах Марии Платоновны был не более чем выскочкой, да еще и недоучкой.
Ну мог ли он равняться с ее Мамией, закончившим в 1908 году Военно-медицинскую академию? К тому же, кроме прочего, Мамия был членом редколлегии «Правды».
А этот Берия…
Короче, 10 июня 1932 года Бюро ЦК Компартии Грузии разобрало вопрос о групповщине Марии Орахелашвили и других, которые «путем распространения ложных слухов пытались противопоставить ЦК Грузии Заккрайкому и дискредитировать отдельных руководителей ЦК и Тифлисского комитета (в частности, тов. Берию)».
Красавица Мария получила выговор и была освобождена от занимаемой должности. Но не угомонилась, а поехала в Москву, в ЦКК к Ярославскому. А Мамия написал письма Сталину и Орджоникидзе, которые Сталин переслал Кагановичу.
Берия же никаких писем никому не писал.
СТАЛИН, прочтя письма Орахелашвили, сообщал Кагановичу:
«…Мое мнение: при всей угловатости в «действиях» Берии — не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать… Уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали «его» людей), а не интересы дела и положительной работы…»
Пока еще Сталин не склонен к замене Орахелашвили, и письмо от 20 июня заканчивает сразу же за цитированным выше текстом так:
«Все говорят, что положительная работа идет в Грузии хорошо, настроение крестьян стало хорошее. А это главное в работе.
Привет. И. Сталин».
Замечу, что эта констатация Сталина тоже характеризует Берию. При первом секретаре ЦК Грузии Мамулии крестьяне волновались, а при сменившем его Берии их настроение «стало хорошим».
Вот что значит компетентность!
Каганович, ознакомившись с сутью претензий и жалоб супругов Орахелашвили, в свою очередь в обширном, касающемся многих вопросов письме к Сталину 23 июня одиннадцатым пунктом сообщил и свое мнение:
«…11) В Закавказье действительно загорается новая склока. Вы безусловно правы, что здоровое начало, особенно в деловом отношении, на стороне Берии, Орахелашвили отражает ноющие, не деловые круги актива…»
ДЕЛОВЫЕ же «круги актива» были уже всецело за Берию — нормальным-то людям не склочничать хочется и не умничать, не нос драть, не баклуши бить… Им хочется нормально работать!
Тем более что с «положительной» работой в Грузии не ладилось долгими годами, а тут встал во главе дела толковый человек, и оказалось, что не так уж и плохи дела солнечной республики!
Но актив активом, а старые большевики старыми большевиками… У актива — энергия, у патриархов — заслуги. А у Марии Платоновны Орахелашвили — еще и «редкостная красота».
Если же говорить серьезно, то амбиции и антипатии Марии Орахелашвили что-то всерьез значили лишь для Мамии Орахелашвили. А для Берии в этом конфликте была важна — как точно это уловил Сталин — деловая сторона. И в конечном счете это был конфликт между нарастающей компетентностью Берии и убывающей компетентностью Орахелашвили.
А если уж совсем точно — между молодыми и старыми партийцами Грузии.
13 июля Берия сообщил Кагановичу: «Был два раза у т. Коба и имел возможность подробно информировать его о наших делах».
И через месяц, 12 августа, Сталин писал тому же Кагановичу так:
«…3. Берия производит хорошее впечатление. Хороший организатор, деловой, способный работник. Присматриваясь к закавказским делам, все больше убеждаюсь, что в деле подбора людей Серго — неисправимый головотяп. Серго отстаивал кандидатуру Мамулия на посту секретаря ЦК Грузии, но теперь очевидно (даже для слепых), что Мамулия не стоит левой ноги Берии».
Вот даже как!
И сама логика ситуации заставляет Сталина прийти в выводу о необходимости освобождения Орахелашвили от Заккрайкома, о чем настойчиво просил сам первый секретарь.
А кем его заменить? Сталин размышляет и продолжает:
«Хотя Берия не член (и даже не кандидат) ЦК, придется все же его выдвинуть на пост первого секретаря Заккрайкома, — Полонский (его кандидатура) не подходит, так как он не владеет ни одним из местных языков»…
Это было написано 12 августа 1932 года, а в середине августа Берия приехал в Москву. Он поставил перед Политбюро несколько вопросов, и их должны были обсудить на очередном заседании 16 августа.