А вот теперь я продолжу цитирование статьи Г.П. Цветкова.

«Приказом НКВД СССР от 27 мая 1935 года в НКВД республик, управлениях краев и областей были образованы тройки НКВД-УНКВД, на которые распространялись права Особого совещания. В состав тройки входили: начальник УНКВД, начальник управления милиции и прокурор области. Приказом НКВД СССР от 30 июля… были созданы краевые, республиканские и областные тройки, членами которых утверждались секретарь обкома ВКП(б), начальник Управления НКВД и прокурор области. В 1937 году была также образована комиссия в составе наркома внутренних дел и прокурора СССР (двойка).

Тройки и двойки (Г.П. Цветков почему-то употребляет множественное число, говоря о «двойках», хотя сам же сообщил, что «двойка» была в СССР одна и входили в нее два высших должностных лица государства. — С.К.) наделялись правом применения высшей меры наказания. Соответствующим образом могли действовать тройки и двойки (опять «двойки» — двоечником, что ли, был этот Г.П. Цветков? — С.К.) краев и областей. Эти внесудебные органы были упразднены в ноябре 1938 года. С этого времени до сентября 1953 года в органах государственной безопасности действовал единственный внесудебный орган — Особое совещание (наделенное, напоминаю, лишь правом высылки и ссылки, а также заключением в исправительно-трудовые лагеря, и «повысившее» свои права «до ВМН» лишь с началом войны в 1941 году. — С.К.)».

Вот как все просто и ясно: с ноября 1938 года в СССР не было «троек», то есть не было внесудебных органов, наделенных правом применения высшей меры наказания.

И большинство «расстрельных» россказней «демократических» «историков», а тем более — «публицистов», утверждающих, что «палача Берию сменил палач Ежов» (именно в таком порядке, я не ошибся!), не стоят выеденного яйца.

Вернемся к «Мартирологу Калининской области»… Во второй вводной статье декан исторического факультета Тверского государственного университета профессор Смирнов пишет:

Для историка этот пассаж вообще-то позорен, поскольку показывает как его некомпетентность, так и, увы, недобросовестность…

Ученый должен не только собирать факты, но и осмыслять их. И даже лишенный чувства историчности историк не может не знать, что Сталин диктатором не был… Что к концу 30-х годов многие проблемы, накопившиеся в России за предыдущие триста лет, как раз начинали находить свое разрешение.

Впрочем, профессор Смирнов — не Антонов-Овсеенко. Он все же ученый, и поэтому далее он сообщает факты, причем сообщает их так и в такой последовательности, что, по сути, сам дает ответ на тот вопрос, на который, по его мнению, «ответа не может дать никто».

И что же он сообщает?

А вот что:

«В 1936 г. наркомом внутренних дел вместо освобожденного от занимаемой должности, а затем расстрелянного Г.Г. Ягоды был назначен Н.И. Ежов… Окончательную санкцию на массовые аресты (это, увы, ложь, и ложь для историка непозволительная. — С.К.) дал февральско-мартовский пленум 1937 гг., на котором И.В. Сталин призвал громить и корчевать беспощадно «врагов рабочего класса» и «изменников нашей Родины». Вскоре последовал и приказ народного комиссара внутренних дел СССР Н.И. Ежова «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», утвержденный Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 г.».

Здесь надо сразу сделать уточнение… Решение о проведении такой «операции» не было прямо связано с основной повесткой дня ни февральско-мартовского пленума ЦК в 1937 году, ни даже июньского пленума ЦК в том же году.

И позднее я на этом остановлюсь подробно.

Возможно, внимательный читатель и сам уже заметил некоторые странности в информации профессора Смирнова. Пленум закончился в начале марта и вроде бы уже «дал санкцию на аресты», а Ежов издает приказ лишь в конце июля (очевидно, имеется в виду оперативный приказ наркома № 00447 от 30 июля 1937 года, а возможно, и его же оперативный приказ № 00486 от 15 августа 1937 года). Почему такая задержка?

Да потому, что «задержки» не было. И приходится врать, чтобы скрыть от нас очень динамичные и по сей день хорошо не освещенные события той поры.

Ведь и еще на одну несуразность в утверждениях профессора Смирнова надо сразу указать — между приказом Ежова и февральско-мартовским пленумом был еще и июньский пленум. Так не вернее ли связывать приказ Ежова с решениями этого пленума? (Забегая вперед, скажу, что в определенной мере так оно и было!)

И я хочу предупредить читателя, что «демократические» историки то ли по недомыслию, то ли сознательно, но соединяют в одно ДВА достаточно разных процесса — массовые репрессии 1937–1938 годов и репрессии в советском военном и партийно-государственном руководстве в тех же 1937–1938 годах.