– Иногда.., в особенности тогда, когда я слишком долго нахожусь на холодном ветру.., я обнаруживаю, что не могу вспомнить ни одной из моих любимых великанских историй… А между тем, друг мой. Великаны не забывают своих историй.

– Будь оно все проклято! – Голос Кавенанта задрожал. – Еда готова? Мне нужно поесть, – отрывисто спросил он после минутного молчания.

Еда была необходима ему, чтобы, набраться сил. Если он хочет достигнуть своей цели, то должен стать сильным.

Он твердо знал, что собирался сделать. Точно его направляла железная упряжь, из которой невозможно было вырваться. И рука, державшая повод, находилась в Яслях Фоула.

Он ел мясо, которое дал ему Мореход, не спеша, небольшими кусками. Потом растянулся на одеяле и заставил себя отдыхать, накапливая энергию. Тепло разлилось по телу, он начал дремать, а потом и вовсе уснул под грозным, затянутым облаками небом.

Проснувшись около полудня, он обнаружил, что Лена все еще спит. Она уютно свернулась калачиком, прижавшись к нему, и счастливо улыбалась во сне.

Оглянувшись, Кавенант увидел Великана, сидевшего на страже наверху оврага. Заметив, что Кавенант проснулся, он помахал ему рукой. Кавенант ответил тем же, осторожно отодвинулся от Лены и вылез из-под одеял. Надев и надежно зашнуровав сандалии, он натянул куртку и присоединился к Мореходу. Отсюда местность хорошо просматривалась во все стороны. Оглядевшись, Кавенант негромко спросил:

– Далеко мы ушли? Изо рта шел пар.

– Мы обогнули мыс с севера, – ответил Мореход, кивнув за спину поверх левого плеча. – Смотровая Площадка Кевина позади. По этим холмам мы можем добраться до Равнин Ра примерно за три ночи.

– Нужно идти, – проворчал Кавенант. – Я должен торопиться.

– Терпение, друг мой. Если из-за спешки мы попадем в руки тварей, то не добьемся ничего.

Оглянувшись еще раз, Кавенант спросил:

– Реймены подпускают тварей к ранихинам? Почему? С ними что-то случилось?

– Может быть, но точно не знаю, я давно не встречался с ними. Скорее всего, дело не в этом. Равнины опасны вдоль всего течения и Камышовой реки, и реки Лэндрайдер. Реймены никогда не щадили себя ради ранихинов. Возможно, их просто осталось слишком мало, чтобы охранять эти холмы.

Кавенант заставил себя отнестись к этому сообщению спокойно.

– Мореход, – угрюмо спросил он, – где твоя знаменитая открытость Великанов? Мне кажется, ты не хочешь говорить о том, что на самом деле тебя беспокоит. Может быть, ты опасаешься тех “глаз”, которые следили за тобой и Трио-ком, когда вы вызывали меня? У меня такое ощущение, будто ты сознательно держишь рот на замке…

Со слабой улыбкой Мореход перебил его:

– Я прожил долгую жизнь и слишком много болтал. Мне надоело слышать собственный голос.

– Что это значит? – нахмурив брови, спросил Кавенант. – Ты чувствуешь себя побежденным?

– Может быть, – тихо ответил Мореход.

Однако он так ничего и не объяснил. Сдержанность Великана вместе с собственным неведением породила в душе Кавенанта множество вопросов. Он не сомневался, что проблем было гораздо больше, чем он представлял себе, и что есть нечто чрезвычайно важное, касающееся судьбы Страны, о чем он пока не знал. Но он помнил, к чему привело то, что он однажды вытянул у Баннора сведения, которых тот не хотел ему сообщать, во время их последнего похода. Он не мог забыть последствий этого и потому предоставлял Мореходу держать свои секреты при себе.

Внизу, в овраге, Лена спала уже не так безмятежно. Кавенант вздрогнул, заметив, что она мечется из стороны в сторону, что-то быстро и невнятно бормоча. Он чуть не вскочил, не бросился к ней, но сдержался, опасаясь, что она может не правильно понять его.

Когда Лена проснулась и не увидела его рядом, она пронзительно вскрикнула, точно испугавшись, что он вновь покинул ее навсегда, но он уже бежал к ней. Вскочив, она кинулась ему навстречу, упала в объятия и зарыдала, уткнувшись в его плечо.

Онемевшими, неловкими пальцами он гладил ее тонкие седые волосы. Ему хотелось утешить ее, но нужные слова не приходили в голову. Вскоре она взяла себя в руки и отстранилась.

– Прости меня, дорогой, – покаянно сказала она. – Мне показалось, что ты снова покинул меня. Я слабая и глупая, поэтому я совсем забыла о том, кто ты такой. Ты – Неверящий и заслуживаешь большего доверия.

Кавенант молча покачал головой, собираясь возразить, но не зная, как начать.

– Я не вынесу, если снова останусь без тебя, – продолжала она. – Темными ночами.., когда сердце сжималось в груди, так что я не могла дышать.., а зеркало обманывало меня… Да, оно хотело убедить меня в том, что я изменилась, что мне не удалось сохраниться такой, какой я была прежде.., для тебя… Тогда меня поддерживала лишь мысль о том, что ты должен вернуться. И я не дрогнула, нет! Но если мне снова придется остаться без тебя, я этого не вынесу. Я заслужила… Я… Я не переживу этого еще раз… Таиться ото всех, прокрадываться по ночам, точно я виновата, точно стыжусь чего-то… Нет!

– Это не повторится, – вздохнул Кавенант. Сейчас в ее старческом лице явственно проступили черты Елены, прекрасной, но потерянной навсегда, и воспоминание о ней пронзило его сердце острой болью. – Пока я участвую во всем этом… Я никуда не уйду без тебя.

Она, казалось, изо всего сказанного услышала только слово “пока”. Страдание исказило ее лицо, она спросила:

– А потом ты должен будешь уйти?

– Да. – Каждое слово давалось ему с трудом из-за подживающих ранок на губах, которые в любую минуту могли разорваться. – Я не принадлежу этому миру.