Кавинанту показалось, что в красных глазах Гиббона мелькнула веселая искорка.

– По мере того как их становилось все больше и больше, усиливалась и мощь Ядовитого Огня. Ни одному из них не удалось бежать или нанести нам какой-нибудь вред. Последний отряд состоял из ста воинов – целая армия по их меркам.

Гиббон рассказывал об этом так, будто его совесть была совершенно чиста.

– Сейчас у нас осталось шестьдесят семь харучаев. “Какой ужас!” Кавинант содрогнулся, но постарался держать себя в руках.

– И ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты мой друг?

– Что касается харучаев, то тут твое мнение меня не интересует, – ответил Гиббон. – Я хотел лишь объяснить, почему мы скрыли от тебя существование подземной тюрьмы и почему Сварт ударила тебя, когда ты увидел харучая. Ты должен понять, насколько все мы преданы своему делу. Мы считаем, что одна, десять и даже тысяча жизней – ничто в сравнении со Страной, которую нужно спасти. Солнечный Яд – это огромное Зло, и, чтобы одолеть его, мы не должны считаться ни с чем. Еще я хочу сказать, что мы возлагаем на твое белое кольцо огромные надежды. С его помощью можно спасти Страну и в тысячи раз больше жизней, чем уже пожертвовано. Тебя огорчает тот факт, что мы проливаем кровь? Так помоги нам, чтобы потребность в ней сократилась до минимума. Ты не можешь служить Стране по-другому.

Кавинант пронзил Гиббона взглядом и прошептал сквозь зубы:

– Я знал Морэма. В последний раз, когда мне довелось здесь бывать, я поставил его перед выбором между спасением Страны и жизнью одной маленькой девочки. Он выбрал девочку. – Кавинанта переполняла ненависть к Верным. – Вы хуже, чем Солнечный Яд!

Он ожидал, что на-Морэм ответит колкостью, но тот только моргнул и сказал:

– Значит, ты действительно тот самый Неверящий?

– Да! – воскликнул Кавинант, пренебрегая осторожностью. – И я не позволю вам уничтожить целый народ.

– 0-хо-хо! – вздохнул Гиббон, поднимаясь на ноги. – Боюсь, что нам придется это сделать. – Он прижал руку к груди. – Прости, я не хотел причинить тебе боль. Остается только один способ доказать тебе нашу лояльность. Я прикажу Верным приготовиться к ритуалу предсказания. Ты узнаешь все и убедишься, что мы не держим камня за пазухой.

На-Морэм направился к двери и остановился на пороге.

– Отдыхай, Полурукий. Ешь, набирайся сил. Ходи, где тебе вздумается. Я прошу только об одном: не приближаться к Аумрии и подземной тюрьме до тех пор, пока разногласия между нами не будут устранены… Когда мы подготовимся к ритуалу, я пришлю за тобой.

Не дожидаясь ответа, он покинул комнату.

"Предсказание… – со стоном подумал Кавинант. Но его внутренний голос кричал:

– А что, черт возьми! Я не прочь узнать всю истину”.

Стараясь не обращать внимания на боль в затылке, он решительно отбросил одеяло, встал и пошел в гостиную в поисках чего-нибудь съедобного.

На столе стоял поднос с едой. Кавинант набросился на нее и стал глотать все без разбора, словно хотел насытить свою безотчетную ярость. Почему-то на сей раз он не опасался, что Верные подсыпали в тарелки яда или снотворного. На подносе стояла большая бутыль метеглина, но он не тронул ее, боясь захмелеть. Сейчас ему, как никогда прежде, требовались здравый рассудок и мгновенная реакция. Похоже, ритуал на-Морэма должен был стать переломным моментом, и ему хотелось выйти из этого испытания живым.

Насытившись, Кавинант вдруг ощутил неудержимое желание побродить по Ревелстоуну и еще раз хорошенько подумать над словами Гиббона. Но он не сделал этого. Годы неизлечимой болезни научили его не подчиняться сиюминутным желаниям. Он сел в кресло, положил ногу на ногу, откинулся на спинку и заставил себя успокоиться. Привычно расслабляя мышцу за мышцей, он попытался достичь необходимой душевной концентрации.

Перед его внутренним взором поплыли лица: Линден, Сандер, Трелл и Бринн, как две капли воды похожий на Баннора. Черты Линден были искажены страхом. Испугавшись, что поддастся чувствам, Кавинант мысленно стер знакомые образы и постарался подумать о другом – о потайной двери, которую обнаружил Вейн.

"Вот он, ответ, совсем рядом, близко – и не ухватить”. Всякий раз, пытаясь приблизиться к нему, Кавинант натыкался на неодолимую преграду собственных предубеждений. От предощущения близости решения на его лице выступили капельки пота. Он не был готов к той лжи, которую подразумевала эта смутная догадка.

Ложь. Его окружала ложь. Кавинант попробовал сообразить, в чем же именно она заключалась. Но рука его разума с ампутированными пальцами не могла добраться до истины.

Стук в дверь заставил его резко выпрямиться. Боль мгновенно вонзилась клыками в шею. На пол брызнули капельки пота.

Не успел Кавинант подняться с кресла, как дверь распахнулась и в комнату вбежала Мемла.

Волосы ее, тронутые сединой, растрепались по плечам. В руке она сжимала рукх. Кавинант инстинктивно отшатнулся. Но жезл не светился магическим огнем. Огонь горел в безумном и яростном взгляде Всадницы.

– Ложь! – простонала она. – Они лгали мне! Кавинант подался вперед и молча воззрился на неожиданную гостью.

Мемла какое-то время искала слова, которые могли бы выразить всю глубину переполняющего ее отчаяния. Наконец она выпалила: