— Вы ходили обедать, Уля?

— Да, и заодно получил жалованье. Я, кажется, немного опоздал?

— Спросите у Пелиною. Пусть он вам ответит, ведь вы его должны были заменить.

— Что-то тебя ячневый суп долгонько задержал, — сказал Пелиною, подводя черту под последним расшифрованным словом. — Иди-ка сюда, почтеннейший!

Уля сел на его место. Радиограмма, которую они расшифровывали, содержала распоряжения штаба армии, связанные с предстоящим на следующий день наступлением. Все шифровальщики, в том числе и капитан Смеу, были убеждены, что утром, на рассвете, части дивизии снова пойдут в наступление. Один Уля знал правду.

Хотя за последние двадцать четыре часа радиограммы, касавшиеся предстоящего наступления, так и летали между штабом армии и дивизией, никаких сигналов о передвижении войск неприятеля до сих пор не поступало. В гитлеровских укрепленных линиях царило полное спокойствие. Это значило, что опасения Ули не оправдались. Абверу еще не был известен секрет шифровальной машины. Трудно было предположить, чтобы неприятель, узнав о готовящемся наступлении, не принял контрмер. Если в течение ночи гитлеровцы не зашевелятся, значит шифровальные машины можно использовать и дальше.

Мардаре, работавший в одной смене с Улей Михаем, сказал ему, пользуясь коротким перерывом:

— Кто знает, сколько еще завтра на рассвете погибнет народу! Хоть бы скорей уж всё это кончилось!

— Я не думаю, что у нас будут большие потери. Когда фашисты почуют нашу атаку, они начнут отходить. Не за что им здесь зацепиться.

— Большие или маленькие, какое это имеет значение для тех, кого завтра в этот час уже не будет в живых!..

— Что поделать! Пока идет война, без этого не обойтись. Давай-ка лучше подиктуй мне.

При других обстоятельствах Уля Михай не стал бы так отвечать. Но на этот раз слова Мардаре не задели его сердца именно потому, что он знал много такого, о чем другие и не подозревали. Он знал, что на следующий день на рассвете, незадолго до установленного часа, наступление будет отменено. Но он не мог открыть этого Мардаре.

Через час приказ был расшифрован, и шифровальщики могли свободно вздохнуть.

— На сегодня мы кончили, — обратился к ним капитан Смеу, — не думаю, чтобы мы еще что-нибудь получили. Вы свободны, ребята. На всякий случай кому-нибудь придется здесь остаться.

Мардаре заявил, что ему идти некуда, и он останется. Остальные шифровальщики разошлись.

Уля Михай отправился во Второй отдел, чтобы узнать, нет ли новых сообщений дивизионной разведки.

— Что нового, господин капитан? — спросил он, входя в кабинет отдела.

— Ничего!.. Тихо на всем участке. Только что Поулопол сообщил мне, что разведывательная авиация не обнаружила никакого передвижения в войсках противника.

— Это хорошо. Значит, они не сумели расшифровать наши радиограммы. Гм-м! Как это ни невероятно, но дело обстоит, кажется, именно так: они пожертвовали Барбу, отказавшись использовать его для выполнения своей задачи. И всё-таки я не вижу другого объяснения. Возможно, что мы ошибаемся, предполагая, что они хотели гибели Барбу. Можно подумать, что они указали ему наиболее опасный участок для перехода линии фронта, не зная действительного положения в этом секторе.

— Мне это кажется наиболее вероятным.

— М-да. Действительно! Пока ясно одно: надо выждать, не начнут ли они действовать.

— Почему вы говорите «они»? Разве их несколько человек? Один — это Некулай. А другой? Смеу? Разве вы нашли и те звенья, которых вам не хватало в цепи?…

— Наоборот, я потерял несколько звеньев из тех, что держал в руках. Я почти уверен, что господин капитан Смеу совершенно не причастен к этому делу. Через несколько дней, я надеюсь, отпадут все подозрения относительно него. Теперь, мне кажется, мы на верном пути. Нам остается узнать главное.

— Что именно?

— Является ли наш Некулай в этом деле капитаном или денщиком. Если он капитан, тогда всё в порядке. Но если он всего только денщик, тогда надо выяснить, кому он подчиняется.

Телефон протяжно зазвонил. Капитан Георгиу снял трубку:

— Алло!.. Да!.. Я, кто спрашивает?

Тот, кто звонил, говорил так громко, что Уля Михай — мог слышать его голос:

— Говорит Смеу… Ты один? Я могу зайти к тебе? Мне необходимо с тобой поговорить.

— Что-нибудь случилось?

— Да, серьезное дело. Могло быть еще хуже. Капитан Георгиу положил трубку:

— Вы слышали?

— Слышал!

— Что же там могло еще произойти?…

— Сейчас вы узнаете. Я ухожу, чтобы капитан Смеу меня не застал.

— Где я вас найду?

— Ищите меня у нас, в шифровальном. Несколько минут спустя капитан Смеу, возбужденный, встревоженный, вошел в кабинет.

— Что случилось, Смеу?

Тяжело дыша, капитан Смеу опустился на стул:

— Подожди, дай дух перевести… В эти дни столько хлопот, что мы еле справлялись с расшифровкой и зашифровкой. Не могу понять, почему на этот раз так усердно пользуются нашей машиной. Сколько было более серьезных наступлений, и никогда еще так адски мы не работали!.. Я воспользовался маленькой передышкой, чтобы часок-другой поспать до обеда. Прихожу к себе, и что бы ты думал я увидел там? Бедный Некулай лежит вниз лицом на ковре, а мой походный чемодав раскрыт, белье и вещи разбросаны по всей комнате.