Император был до того растроган, что закрыл лицо и заплакал, за ним заплакала императрица и во всем собрании разве десятый человек не плакал.

— Преосвященный, — громко сказал Павел Петрович, отирая слезы, — не забыл я, сколько обязан вам, и признательность свою покажу перед светом.

В тот же день император прислал митрополиту Платону Андреевский орден.

Торжественный въезд в Москву состоялся 29 марта в вербное воскресенье.

Въезд отличался великолепною пышностью, но, по отзывам очевидцев, обошелся не без курьезов.

В церемонию наряжены были все придворные чины — камергеры и камер-юнкеры.

Не привыкшие к верховой езде, они представляли из себя пресмешные фигуры.

Многих лошади завозили куда хотели, и эти изящные царедворцы теряли свои ряды и производили путаницу в шествии.

В этот день стоял большой мороз, и это случайное явление много повредило парадности и стройности шествия.

Многие из придворных оказались в пресмешном, но в тоже время жалком положении: некоторых из них положительно приходилось снимать с лошадей, окоченевшими от холода.

Отличительною особенностью торжественного въезда императора Павла было и то, что в нем участвовали все чиновники, военные и штатские, которые, одетые в оригинальные мундиры того времени ехали по два в ряд, что составляло длинную предлинную линию.

Сам император ехал один верхом.

Несколько сзади его ехали два великих князя, Александр и Константин Павловичи.

Затем, в золотой карете, государыня императрица.

Тысячные толпы народа приветствовали батюшку-царя и матушку-царицу.

Торжество коронации произошло 5 апреля, в первый день святой Пасхи.

В Успенском соборе тысячи лампад и свечей таинственно мерцали и отражались на ликах святых старинного письма.

Обряд коронования начался.

Кроме других императорских регалий, Павел Петрович возложил на себя еще далматик, одежду, которую древние цари надевали на себя сверх кафтанов при венчании на царство.

Уже после далматика император возложил на себя порфиру.

По совершении обряда коронования, император сел на своем престоле и подозвал к себе императрицу.

Мария Федоровна, приблизившись к императору, стала на колени.

Павел Петрович, сняв с себя корону, прикоснулся ею к голове императрицы и корону опять возложил на себя.

Немедленно подана была меньшая корона, которую император и возложил на голову императрицы.

Затем на нее возложен был орден святого Андрея и императорская мантия.

По рассказам некоторых из современников, император Павел сам вошел в святой алтарь для приобщения святых тайн и, как глава церкви, сам взял со святого престола сосуд и таким образом приобщился.

Те же современники обставляют коронование Павла Петровича следующими любопытными подробностями.

При короновании присутствовало немало членов императорской фамилии женского пола, которые все были в цветущих летах и замечательной красоты.

Кроме императрицы Марии Федоровны, присутствовали великие княжны: Елизавета Алексеевна, Елена Павловна, Мария Павловна и Екатерина Павловна.

Все они были одеты в белые платья, что, конечно, производило еще более сильный эффект.

Рассказывают, что митрополит Платон, когда растворялись царские врата и государю нужно было идти к миропомазанию, выйдя из алтаря, отступил назад, как бы пораженный блеском августейших красавиц и затем, обратившись к государю, сказал:

— Всемилостивейший государь, воззри на вертоград сей, — и повел рукою, указывая на присутствующих.

Входя в алтарь для принятия святой Евхаристии, Павел Петрович забыл снять меч.

Митрополит Платон обратил на это внимание государя и сказал:

— В этом святилище мы приносим бескровную жертву, всемилостивейший государь, сними меч, который ты теперь имеешь при себе.

Император тотчас же снял меч.

По совершении чина коронования, император, стоя на престоле, во всеуслышание прочитал фамильный акт о престолонаследии, где он, между прочим, первый из русских государей, официально называет себе главою церкви.

По прочтении акта, император через царские врата вошел в алтарь и положил его на святой престол в нарочно устроенный серебряный ковчег и повелел хранить его там на все будущие времена.

В чине коронования от духовных лиц первенствовал новгородский митрополит Гавриил и московский — Платон. Роль первенствующего не всегда принадлежала митрополиту Гавриилу; в этой роли он менялся в разное время церемонии с митрополитом Платоном.

В торжественный день своей коронации император Павел издал три замечательнейших узаконения: учреждения об императорской фамилии, установление о российских императорских орденах и акт о престолонаследии.