Виноградов промчался на свой пароход. Туда же перевел он почти весь отряд Шишигина. Ситников стоял на пристани у края воды, следя за отправкой отряда. Пароход начал отчаливать.

–  Эй, на пристани!
– закричал краснолицый капитан.
– Отдай конец!

Ситников не понял, что это относится к нему. Пароход, отойдя кормой, прижался носом к пристани. На носу замелькали полы черного пальто.

–  А ну, давай чалку!
– приказал Виноградов сердито. Ситников огляделся и только теперь понял, что впопыхах забыл отпустить носовой конец. Он поспешно скинул с деревянной тумбы петлю и бросил на палубу. Петля упала к ногам Виноградова. Ситников увидел, как брызнули мелкие капельки воды на его рыжие стоптанные ботинки, и вдруг его осенило.

–  Товарищ Виноградов!
– закричал он, устремляясь вслед за уходящим пароходом.
– Ты не петроградский ли?

–  Бывал!
– ответил быстро Виноградов.

–  Павлин?
– обрадовался Ситников.

–  Павлин!

–  Из Продовольственного совета Александро-Невского района?

–  Ага.

–  С хлебным эшелоном в Архангельск ездил?

–  Ездил.

–  А оттуда сапоги привез?

–  Привез.

–  Так вот же они, - засмеялся Ситников, - от Петрокоммуны выданы!
– И дрыгнул ногой.

Пароход медленно двигался мимо пристани; Ситников бежал вдоль неё у воды; Виноградов шел от носа к корме. Водяная дорожка между ними становилась всё шире. Ситников добежал до края пристани и остановился. Виноградов махнул рукой.

–  Ноские?
– закричал он, перегибаясь через борт.

–  Чего?
– не понял Ситников.

–  Са-по-ги нос-ки-е-е?

–  Ага, - завопил Ситников, приплясывая по пристани, - хорошие!

Виноградов приставил ко рту ладони и что-то крикнул, но Ситников уже не расслышал. Пароход уходил по свинцовой реке, оставляя за кормой пенистое разводье.

–  Ушел, - сказал с досадой Ситников, и, услышав за спиной шаги комиссара, спросил не оборачиваясь: - Куда его понесло?

–  В разведку, к Архангельску, - ответил Шишигин.

–  Знакомый оказался! В Петрограде встречались. Кем он у вас тут?

–  Зампред Архангельского губисполкома.

–  Смотри-ка! А откуда он на реке взялся, да ещё сверху, когда все кверху бегут?

–  Из Шенкурска он сейчас. Там Ракитин кулачье против советской власти поднял. Так он их унимать ходил. Где каша покруче, там он первый. Будет теперь стегать, пока завод не выйдет. И нам заодно ходу даст. Боевой человек!

Шишигин усмехнулся и оглядел свое воинство. Оно было немногочисленно. Виноградов забрал почти всех. Осталось всего четыре человека. Разделив свой отряд пополам, он оставил двух красноармейцев дозорными на пристани, а сам с Ситниковым поднялся на телеграф дожидаться возвращения Виноградова.

Виноградов вернулся на рассвете из разведки мрачнее тучи.

–  Трусы у тебя все в отряде, - объявил он Шишигину, заявившись к нему на телеграф.

–  Уж и все, - усомнился комиссар, с трудом стряхивая одолевшую его сонливость.

–  Ну почти все. Разница невелика, - проворчал Виноградов, бросая шляпу на подоконник.
– Спят и видят, как бы в Котлас поскорей. А вперед их на аркане тащить надо. В общем, вернуться пришлось.

–  Далеко ли все-таки пройти удалось?

–  На шестьдесят верст.

–  Англичан нет ещё на реке?

–  Нет ещё. Боятся, как видно, быстро вперед продвигаться без разведки. И это пока что наш единственный козырь. Но завтра этого козыря в наших руках может уже не оказаться. В конце концов они обнаружат, что перед ними ничего и никого нет, пустое место.

–  Завтра, говоришь?
– покосился с беспокойством Шишигин.

–  Ну не завтра, так послезавтра. Одним словом, самое позднее числа шестого жди гостей.

Виноградов заходил по привычке из угла в угол, бормоча на ходу:

–  Гости, черт их раздери совсем. Встретить бы их как следует быть… А чем встретишь…

Он помотал головой, быстрым движением поправил сбившиеся на сторону очки, подумал с минуту, потом схватил с подоконника шляпу и быстро заговорил:

–  Вот что, друг. Я двину в Котлас. Ничего другого не остается. Там шуровать начну. Людей соберу. Вооружение. За два дня кое-что сделать можно. Ты здесь будешь стоять сторожем. От меня самое позднее послезавтра жди людей. А там поглядим, что дальше. Ясно?