— Она очень пожилая женщина, много пережившая на своем веку, — поддержал его Чом, — вы должны понять ее чувства.

Лолис показалось приятным проявить снисходительность и добросердечность. С обворожительной улыбкой она произнесла:

— У вас удивительно прекрасные и преданные друзья, Мари. Когда я окажусь на Айетте, я попрошу моего будущего супруга преподать вам хороший урок, который надолго останется у вас в памяти. А сейчас — принесите мне поесть, да побыстрее!

— Когда придет время, не раньше.

— А я сказала — сейчас!

Она зашла слишком далеко. Лолис и сама осознала это, когда увидела, что Мари направилась к ней, сверкая глазами полными ярости, готовая вцепиться ей в волосы и выцарапать глаза. Лицо женщины было бледным и напоминало маску, а в ее глазах Лолис прочитала такую ненависть, словно заглянула в свою будущую смерть, когда ее красота поблекнет и она станет такой же страшной и отталкивающей.

— Нет! — закричала Лолис, отскакивая назад и прячась за спинами мужчин, — только дотронься до меня, и я пожалуюсь Дюмаресту!

— Ты полагаешь, что его это тронет?

— Он любит меня! — уверенность и искренность, с которой были произнесены эти слова, мгновенно остановили Мари, как не могло остановить ничто другое. Ее гнев почему-то сразу иссяк и на его место пришли усталость и удивление:

— Тебя? Такой мужчина, как он, и вдруг — ты? Девочка, ты просто бредишь!

— Нет, я видела его, — сказала Лолис, — он заходил ко мне в каюту, и я видела его глаза. Если бы я смогла совсем проснуться тогда, он бы не ушел!

Она действительно верит в то, что говорит, вдруг устало поняла Мари. Маленькая шутка, которую сыграло с ней воображение, полусон-полуявь под действием наркотика и лекарств. Он отверг ее, ей было слишком больно, и она построила целый замок фантазий, который окончательно материализовался под влиянием пережитого ужаса и потрясений. Или еще чего-нибудь весомого. Ей очень хотелось, чтобы Дюмарест любил ее, и это желание стало явью в ее лихорадочно возбужденном сознании.

Господи, вдруг подумала Мари, да ведь она еще совсем ребенок! А я решила наказать ее, как взрослую женщину. Хотя, конечно, и детей надо изредка наказывать.

А вслух она произнесла:

— Девочка, ты просто забыла, что провела несколько дней во сне под действием наркотиков. Эрл любит Дженку.

— Это неправда!

— Почему же? Лишь потому, что ты тоже женщина, ты полагаешь, что другая не сможет обойти тебя? Эрл — настоящий мужчина, пойми это, дитя. Он не может находить ничего интересного в общении с такой молоденькой и глупой девушкой, как ты. Дженке он пришелся по сердцу, и я думаю, что он тоже любит ее. Почему бы и нет? Они прекрасно подходят друг другу.

В ее голосе прозвучала такая убежденность, что она не могла ускользнуть от внимания Харга. Он посмотрел на Чома, и по выражению его вдруг спрятавшихся глаз, понял, что в своем предположении и уверенности он не одинок. Но Чом был по отечески снисходителен:

— Мари, ты действительно устала. Тебе просто необходимо отдохнуть хоть немного… Госпожа, наше путешествие еще далеко не закончено, и кто знает, что случится с нами завтра. Любому игроку известно, что тот, кто выигрывает сегодня, может все потерять завтра в одно мгновение. И, — добавил он, хитро улыбаясь, — некоторым мужчинам нравятся фрукты, которые сами просятся им в руки.

Намек был слишком прозрачен даже для недалекой Лолис. Она была молода, хороша собой, богата и желанна. Эрл не мог пропустить такого подарка, который сам просился в руки. Почему бы и нет? У него просто появилась возможность выбрать. Сейчас, когда не стало строгой Геры, кто сможет рассказать что-то плохое ее будущему мужу? Чома легко можно купить, Харг — достаточно напуган, чтобы молчать, Мари можно не принимать во внимание, а Горлик?..

Лолис мягко присела за спиной Горлика и положила свою нежную ручку на его плечо:

— Мы до сих пор как следует не поговорили, — с улыбкой произнесла она, — расскажите мне немного о себе…

А в рубке около приборов умирал капитан Селим… Он расслабленно сидел в своем кресле; его лицо было воскового цвета, дыхание — тяжелым и хриплым, воздух едва проходил сквозь покалеченные легкие. Пот капельками выступал на лице, Майенн белой тканью аккуратно и бережно стирала его, несмотря на слабые протесты Селима.

Дюмарест горько стоял рядом, понимая, что они бессильны что-либо изменить. Внутренние повреждения, полученные капитаном, оказались гораздо серьезнее, чем они предполагали; сломанные ребра, должно быть, порвали ткань легких или повредили еще что-то внутри. Введенное лекарство вылечило его мозг, но для израненного тела нужно было гораздо больше: помощь квалифицированных врачей.