Настя кивнула.

– Естественно. Один из наших агентов, работавших в Европе, купил «Кэмел» в мягкой упаковке и абсолютно спокойно вскрыл ее одним рывком, удалил всю верхнюю полосу из фольги, чем вызвал удивление собеседника. Европейцы отрывают только небольшую часть блестящей бумаги, а потом через отверстие вытряхивают сигареты. Этого незначительного действия хватило для зарождения подозрений. В конце концов наш сотрудник был раскрыт. [3 - Подлинный факт, описанный в воспоминаниях разведчика Абеля. Прим. автора.]

– Вот-вот, - покачала головой Ляля.
– А ты собралась ключи с собой на задание брать. Придумай, где их спрятать.

Настя снисходительно улыбнулась и рассказала про окно, которое легко можно открыть снаружи. Племянница была умна, она и не собиралась брать с собой ключи…

– Вот так мы с ней и расстались, - завершила рассказ Елена Петровна.
– Сегодня я впервые за год увидела, что букета нет, и пошла потихоньку сюда. Как ты все-таки думаешь, Настя погибла?

– Теперь боюсь, что да, - тихо, со вздохом, ответила я.
– Наверное, ее раскрыли.

– При чем же тут муж той женщины - твоей подруги, Ники Терешкиной?
– внезапно поинтересовалась Елена Петровна, продемонстрировав замечательную память.
– По какой причине он оказался в гостинице?

Я пожала плечами.

– Пока непонятно. Вроде Ника собиралась встретиться там с любовником, а Василий вычислил место, где его жена надумала весело провести время… Ой, что-то концы с концами не сходятся!

– Так ты уверена в смерти Насти или нет?
– упорно настаивала Ляля.
– Я что-то вдруг сомневаться начала. Сначала-то чуть не умерла от горя, когда с тобой повстречалась, прямо разума лишилась, стала все выбалтывать. Я вообще-то не из тех, кто языком метет, а тут просто… понесло меня, тормоза отказали… Вот только туман рассеялся - я думаю, жива Настя. Я ведь ее чувствую! Знаю, тяжело девочке, но она выдержит и непременно ко мне вернется. Я бы беду почуяла сердцем!

И что было ответить на это заявление? Я очень хорошо понимаю, по какой причине Елена Петровна разоткровенничалась со мной. Ни один человек не способен постоянно сдерживаться, рано или поздно давление пара снесет крышку и наружу вылетит тщательно сохраняемое содержимое. А еще, наверное, Ляле больно смотреть на то, что творится вокруг. Ведь она и ее родственники служили совсем иной стране, другому строю. Бизнесмены тогда назывались фарцовщиками, Америка являлась империей зла, а СССР был «впереди планеты всей». Кроме того, Ляля тоскует о Насте, волнуется за нее, а тут появляюсь я с историей про гостиницу и девочку Стеллу. Ясное дело, у Елены Петровны всколыхнулся осадок на дне души, и она выболтала тщательно хранимые секреты, попросила меня написать книгу. Как она сказала? «Хочу отомстить нашим начальничкам, им все по барабану». Истерическая реакция на стресс, вследствие чего я стала поверенной чужих тайн. Но сейчас Ляля остыла и взяла эмоции под контроль.

– Ну и дура же я!
– воскликнула Елена Петровна.
– Ты уж извини, наболтала черт знает чего… Как разволнуюсь, такая фантазия просыпается! Вру без остановки, потом удивляюсь, откуда что берется.

Ляля замолчала и вдруг, забыв про свою неуклюжую попытку внушить гостье, что весь ее рассказ был неправдой, воскликнула:

– Настя жива! Мое сердце не лжет!

– Я понимаю вашу надежду, - кивнула я.
– Но у Ники никоим образом не могло быть двух мужчин сразу.

– Почему?
– скривилась Ляля.

– Терешкина - обычная женщина не первой молодости: дочь, муж, работа, никакого экстрима. Любовника она завела совсем недавно, впала в кризис среднего возраста, захотела встрепенуться. Ну никак она не могла сначала с одним в кровать лечь, потом, спустя короткое время, с другим! И еще эта плохо залеченная гонорея. Абсолютно не похоже на Нику. А вот для проститутки это обычный набор. И еще: одежда на трупе была не Терешкиной.

– Не смеши, - фыркнула Ляля, - переодеться легко.

– С какой стати Нике натягивать на себя шмотки Насти?
– Я попыталась вернуть Елену Петровну с небес на землю.
– Они не были знакомы, просто Ника очутились в той же гостинице, где бывала Настя.

– Зачем твоя Терешкина туда приперлась?
– сердито перебила меня Ляля.

– Я объясняла уже: для встречи с любовником.

– Тело кто-нибудь опознал?

– Конечно, коллега по работе, завуч Ирина Сергеевна.

– А почему она? У Терешкиной нет родственников?

– Есть. Дочь Вера. Но ей решили тело матери не показывать. Труп изуродован молотком до неузнаваемости. Нику хоронили в закрытом гробу.

– Красиво получается, - хмыкнула Ляля.
– Говоришь, такие травмы, что и определить личность нельзя? Как же завуч коллегу опознала?

Я заморгала.

– Не знаю. Может, по шрамам, родинкам.

– Они в школе голыми ходят?
– прищурилась Елена Петровна.

– Нет, конечно. Терешкина с Ермаковой могли вместе посещать баню, бассейн…

Елена Петровна встала.

– Закрытый гроб, крематорий, а не кладбище… Все подсказывает: кто-то сделал так, что установить личность погибшей было невозможно. Хочешь знать мое мнение? В урне пепел женщины, имя которой пока неизвестно. Но это не Настя и не Ника.

– А кто?
– разинула я рот.