Молчание. Потом:

— Уходи отсюда. Я не желаю никого видеть.

— Отшельник! — Конан начал терять терпение.— Я пришел сюда не развлечения ради, мне и в самом деле нужна помощь! Меня хотят убить, они убили уже несколько человек, и, не получив ответы на свои вопросы, я отсюда не уйду! Аграмон говорил, что отшельник Моакст сумеет помочь… Так ты отопрешь, или мне вышибить дверь?

— Я ничего не могу для тебя сделать. Я никому не помогаю. И никому не мешаю. И не хочу, чтобы мешали мне. Поэтому уходи.

— Тогда я выломаю дверь,— пообещал Конан, хотя делать этого не собирался. Пока, во всяком случае.

Ответом было молчание.

— Послушай, Моакст! Какой-то черный маг задумал убить меня, а в одиночку мне с ним не справиться. Я даже не знаю, кто он такой и что ему от меня надо. Мне сказали, у тебя есть ответы на мои вопросы, а раз так, то я их получу. И не от меня зависит — добром или силой. Если понадобится, я душу из тебя вытрясу и не посмотрю, что ты вроде как святой… Ясно? Мне терять нечего, я не стану дожидаться, пока еще какая-нибудь гигантская змеюка решит сожрать меня за обедом…

— Змея? Ты сказал — гигантская змея? — После недолгой паузы вновь раздался голос, и по тону хозяина домика стало ясно, что тот не на шутку встревожился.— Какая змея?

— Обыкновенная!.. То есть, тьфу, конечно, необыкновенная! Локтей пятнадцать в длину, зеленая, с черной кровью. Аграмон сказал, что…

Дверь неожиданно распахнулась, и Конан наконец увидел Моакста. Отшельник являл собой полную противоположность тому, каким представлял его себе киммериец. Был он невысок, но крепко сбит, с колючими глазами, зорко глядящими из-под густых бровей, и растрепанной седой бородкой. Выглядел он никак не старше Аграмона, лет на сорок. Моакст явно был напуган, хотя и пытался это скрыть.

— Заходи,— коротко бросил отшельник и, отступив в сторону, сделал приглашающий жест. Он был одет в длинный плащ, разрисованный непонятными символами и таинственными рунами. Плащ был ему явно мал.

Конан вошел.

В доме отшельника была всего одна комната. В центре возвышался тяжелый, громоздкий стол, заваленный раскрытыми фолиантами, свитками и манускриптами. Тут же стояли колбы темного стекла всевозможных форм и размеров (в некоторых даже что-то булькало). В углу, возле аккуратно застеленного топчана, в очаге ровно горел яркий огонь, освещая всю комнату. Вдоль стен тянулись полки, уставленные книгами, баночками, запыленными сосудами и прочими вещицами, без которых, как полагал Конан, ни один уважающий себя маг не обходится. Он посмотрел на потолок, ожидая увидеть чучело крокодила — неизменный атрибут всех его знакомых шарлатанов,— и точно: чучело там висело, но не крокодила, а огромного, размером с крупную собаку, комара.

— Прошу извинить меня за негостеприимство,— сказал Моакст.— Я отвык от людского общества… Долгие десятилетия живу в затворничестве, общаюсь лишь с книгами и с самим собой… Садись, нежданный гость. Как, говоришь, тебя зовут?

— Конан из Киммерии,— ответил варвар, усаживаясь на деревянную лавку.— Я не хотел нарушать твое одиночество, но, уж поверь, без тебя мне не обойтись…

— Да-да,— быстро сказал отшельник.— Боюсь, сложившиеся обстоятельства весьма и весьма скверные. Рассказывай же… Хотя нет, что это я? Ты долго был в пути, устал. Сейчас я приготовлю что-нибудь поесть…

— Не надо,— остановил его Конан.— Я принес с собой еду, которую тебе обычно оставлял в дупле старого дуба мальчик по имени Стагир… Он погиб сегодня.

Моакст промолчал. Конан достал из сумы хлеб, голову сыра, мясо, кувшин легкого вина. Отшельник, небрежно сдвинув рукописи в сторону (некоторые упали на пол, но он не стал их подбирать), освободил место для трапезы. Конан нарезал сыр, разломил хлеб, налил вина в глиняные кружки, и оба с аппетитом пообедали. Киммериец был голоден, но старался есть поменьше, чтобы не отнимать кусок хлеба у бедного затворника… Хотя, откровенно говоря, бедным Моакст никак не выглядел.

За едой Конан рассказал свою историю. Выслушав киммерийца, Моакст тяжело вздохнул и проговорил:

— Плохие новости ты принес, Конан. Хотелось бы мне ошибиться, но факты весьма красноречиво и недвусмысленно говорят об обратном. Тебе — да и не только тебе, нам — грозит смертельная опасность… Значит, амулет исчез?

— Да.

— Жаль. Хотелось бы посмотреть на него собственными глазами и убедиться, что мои подозрения верны.

— Так тебе знаком этот символ — клубок золотых змей с рубиновыми глазами? Ты сумеешь помочь мне?

— Ответ на первый вопрос — да. На второй — нет. Против тебя действует сила, равной которой трудно сыскать в наших краях.

— Так, значит, опять темное колдовство,— вздохнул Конан.

— И еще какое!..

— Знаешь, Моакст, подчас мне кажется, что черных колдунов в мире гораздо больше, чем нормальных людей. И всем им от меня что-то надо… Ну, и какому мерзавцу на этот раз жить расхотелось?

Отшельник не торопясь допил вино из кружки, отер рукавом бороду и тихо спросил:

— Слышал ли ты когда-нибудь о двух братьях-волшебниках, что жили в этих местах семьсот лет назад?