– Вот, вот, гляди!

Маня во все глаза уставилась на разноцветные купюры, которые бабка швырнула на стол. Денег оказалось много. Маша прикинула на глазок сумму, тысяч пять рублей, не меньше!

– Удостоверилась? – тяжело дыша, осведомилась Карелия Ивановна. – Зачем мне твоя заварка? Сама ее купить могу!

– Где столько добыла? – в полном изумлении спросила Маня.

– Накопила.

– А не ври-ка! – снова обозлилась соседка. – Пойду гляну, не у нас ли с…а.

– Как ты смеешь меня оскорблять! – вскричала Карелия Ивановна. – Я честный человек!

– Все честные до первого милиционера, – неожиданно мирно ответила Маня, – а чего думать прикажешь, ежели ты завсегда второго числа денег одалживать просишь, ни разу от пенсии до пенсии не дожила. А севодни четвертое по календарю, а у тя прям богатство!

– Мне за Лизу пенсию дали, – неожиданно призналась старуха, – большую сумму, тебе такая и не снилась!

– С каких это пор за психов платят? – разинула рот Маня. – Она ж в интернате живет, если че и положено, так тебе не дадут, поскольку на гособеспечении девка!

Карелия Ивановна любовно сложила деньги.

– Лизу там лечат, – пояснила она, – всякие лекарства колют. Да чего-то перепутали, вкатили не того, чуть не померла Лизка. Я в суд на них подать могла, вот и заплатили мне, чтобы помалкивала, ясно? Сама главврачиха расстаралась, дала денежки в конвертике и попросила: «Вы уж никому, ладненько?»

Маша только завистливо вздохнула. Бывает же людям счастье, ни за что кучу «капусты» огрести! Нет, ей так в жизни ни разу не повезло!

Фира Базилевич оказалась на работе. Набрав номер ее телефона, я услышал хриплый, дребезжащий голос:

– Фирочка на службе.

– Сделайте одолжение, подскажите, как с ней связаться?

– А таки кто ее спрашивает? – проявил любопытство старик.

– Э… это из клиники «Голубое солнце», – ляпнул я.

– А зачем?

– Мне с ней поговорить надо.

– А таки о чем?

– О Кате Коротковой.

– Таки не знаю такую.

«Не знаешь, и не надо, – чуть было не заорал я, – таки давай телефон». Но, сами понимаете, я сдержался и продолжил беседу:

– Все же сделайте одолжение, подскажите мне рабочий номер Фиры.

– Подождите, – сдался старичок и пропал.

Потянулись минуты, длинные, просто бесконечные. У меня создалось впечатление, что у госпожи Базилевич четырехэтажный замок. Дедулька снял трубку телефона где-то в подвале и теперь мелкими шажочками побрел за блокнотом, который лежит в мансарде. Вот он дотащился до первого этажа, поплелся на второй…

– Аллоу, – раздалось в трубке, – тут есть кто или просто так трубка лежит?

– Мне нужен служебный телефон Фиры, – обрадовался я, кажется, женщина, подошедшая к аппарату, более молодая и адекватная.

– А вы кто такой?

– Иван Павлович Подушкин!

– Что вам надо от девочки?

Я подавил стон! Бедная Фира. Ее родителям следует работать в органах госбезопасности, даже с Николеттой мне легче беседовать!

– Хотелось бы поговорить с Фирой.

– О чем?

– О Кате Коротковой.

– Не знаю такую! Фирочка на очень ответственной работе, ее нельзя отвлекать по пустякам! Разве можно…

– Таки вы еще тут? – вплелся в ее речь голос старичка.

– Да, – обрадовался я, – говорите номер.

– Сема! – возмутилась женщина. – Ты с ума сошел! Мы его не знаем! Не глупи.

– Молчи, Циля, – закашлялся дедушка, – человеку надо!

– Сема, не смей!

– Циля, не приказывай мне!

– Сема, ты идиот!

– Циля, таки ты дура.

Я, сдерживая смех, слушал их перебранку. Интересно, каким образом бедняжка Фира сохраняет психическое здоровье, общаясь каждый день с этой парочкой?

– Вы еще тут? – осведомился дедуля. – Таки пишите: двести пятьдесят…

– Сема! – воскликнула Циля. – Ты позоришь девочку!

На секунду воцарилась тишина, потом Сема, успевший все же продиктовать мне номер, вздохнул и неожиданно сказал:

– Таки, молодой человек, хотите получить житейский совет от старого Семена Израилевича?

– С удовольствием выслушаю вас.

– Таки вы сами не еврей?

– Нет, а почему вы так решили?

– Таки вы очень воспитанно разговариваете, прямо как наши мальчики, – пояснил Сема, – впрочем, я ко всем хорошо отношусь. Таки мне все равно, наш вы или нет, слушайте мой совет.