Сегодня мне повезло. Водитель остановил 'призрака' и, не заглушив двигатель, пошел к деревцу (я специально сломал ствол так, чтобы со стороны это выглядело как случайность - никаких следов топора или пилы).

Англичанин покрутил головой, возмущённо поцокал языком, огляделся и, не увидев никого поблизости, осознал, что проблему придётся решать без посторонней помощи. Я сжался как пружина, приготовился к прыжку.

Сбрасывая ствол на обочину, водитель повернулся ко мне спиной. Наверное, он все же что-то почуял, и начал поворачивать голову, но не успел. Набросив на шею гитарную струну с удобно прикрученными ручками, четко по-деловому, как будто всю жизнь этим занимался, я стал душить его, пока он не потерял сознание.

Затем дотащил до машины бесчувственное тело, запихал на заднее сиденье и, усевшись за руль, бодро съехал на проселок в ближайшую густую рощицу. Там быстро стянул с англичанина одежду и обувь, а самого связал и сбросил в овраг, не забыв о кляпе. Уверен, до завтра англичанин точно не очнётся, а, очнувшись, попотеет над освобождением.

Среди вещей мужичка обнаружился револьвер, не удивлюсь, если шофёр ещё и служил телохранителем. Впрочем, оружие могло понадобиться и для самообороны.

Револьвер я выкидывать не стал, решив использовать по прямому назначению, обратив против графа.

Переодевшись, подкатил к главному крыльцу усадьбы и, заглушив мотор, стал терпеливо ждать 'хозяина'.

Ко мне никто не подходил. Англичанин по-русски не говорил и держался крайне чопорно. Ни разу не видел, чтобы он с кем-то общался. Даже ел он отдельно от прислуги, видимо, причисляя себя к некой элите. Что ж, теперь ему компанию составляют муравьи и прочие букарахи.

Как и думал, долго ждать не пришлось. Граф выезжал в столицу как по расписанию: ближе к вечеру, предпочитая проводить время в городе. Так и сегодня.

Тяжелая туша, обряженная в роскошный костюм, медленно забралась на заднее сиденье. Машина даже присела.

– Поехали, - коротко приказал граф на английском.

Ждать себя я не заставил. Мягко тронувшись с места, быстро набрал скорость и с ветерком помчался по дороге. Куда везти графа я решил давно. Подходящее местечко найти не сложно. Куда важнее - скрыть автомобиль, очень уж приметная тачка.

Так что, когда я свернул, не доезжая до города, на проселочную дорогу, граф даже не сразу понял что к чему, до него дошло слишком поздно, что мы едем в другую сторону. И сразу сзади раздался громкий и требовательный голос. Отвечать я не стал.

Ага, вот и конечный пункт маршрута. Большой полуразрушенный сарай, давно его заприметил. Мягко вкатив внутрь машину и, заглушив двигатель, достал револьвер и повернулся к жертве.

В свете еще не зашедшего солнца граф выглядел весьма отвратно, напоминая жирную крысу. Толстый, с вытаращенными глазами, обычно с розовым, а сейчас с покрасневшим от крика лицом, на котором застыло выражение настоящего дегенерата (да друзья мои, вот вам пример истинного вырождения аристократии), он медленно ворочался на сидении всем габаритным тельцем и орал. На водителя.

Я не стал слушать его, а просто нажал на спусковую скобу. Выстрел прогремел громко и резко, оглушив графа и отключив его речевой поток. Затем коротко, без замаха ударил стволом по зубам и сказал на чистом русском:

– Заткнись, гнида! Лучше молчи, или я прямо сейчас тебе мозги вышибу.

Для такого тугодума, как мой пленник, скорость, с которой он понял, что от него требуется, оказалась прямо-таки удивительной. Честно говоря, ожидал от него большего. Все же потомок смелых, решительных людей, героев... но нет, сдулась их светлость со скоростью проколотого воздушного шарика. И начала давать признательные показания.

Я заставил его самого записать всех членов масонских организаций, которых он знает, перечислить их звания в масонской среде, адреса и принадлежность к конкретной ложе. В списке оказались и русские, и французы.

Узнал от него и источники финансирования этой организации. Время от времени граф начинал выходить из заданных рамок, тогда я бил его заранее заготовленной дубинкой, сделанной из обрезка свинцовой трубы, обмотанного тряпкой. Удары были болезненными и быстро отбивали тягу к сопротивлению.

Между делом я задумался: а вот когда меня так начнут прессовать, смогу ли вести себя более достойно? И не смог ответить. На душе стало паскудно, но начатое надо было завершать.

Вторым номером программы шло изъятие денежных средств. Граф всегда носил с собой чековую книжку (я сумел разузнать о его привычке окольными путями, примерно таким же образом установил приблизительную сумму средств на счетах). Не сразу, но всё же выписал мне чеки на предъявителя на все свободные активы. Чтобы подбодрить, пришлось сломать ему несколько пальцев на левой руке. Убедившись, что он точно все вспомнил, я заставил графа накидать записку прислуге, что он якобы срочно уезжает за границу и пробудет там не менее года. А затем без лишних сантиментов застрелил его и закопал в этом же сарае.