Шрифт:
Невстроев отрезал от лапы кусок побольше и снова начал жевать его. И опять зажмурился.
Вагиз осторожно спросил:
– Гриш, а можно разве сырое-то?
– Можно, - не открывая глаз ответил тот. Лучше бы мороженое мясо, конечно. Строганинка называется. И перчика бы с хреном сверху...
Первым не выдержал Петя Черепов. И принялся яростно ковыряться во внутренностях мишки.
– Печень не жри. Там паразитов полно могет быть, - икнул Невстроев.
– А остальное?
– Мясо жри. А ты, Вагиз, что?
– спросил он рядового Гайнуллина.
– Вера не позволяет?
– Какая еще вера... Комсомолец я!
– И тоже принялся кромсать теплое, дымящееся кровью мясо молодого медведя.
За полчаса три молодых организма с успехом умяли лапу медведя, обглодав ее почти до кости. Ссохшиеся желудки уже были полны, но глаза требовали - еще, еще, еще! И они лопали мясо, заедая железистый вкус во рту истоптанным снегом.
Лопали и не заметили, что там, откуда они ушли оставив свой пост, всего лишь в сотне метров от туши погибшего на мине медведя, за их спинами - к бригаде прошла пятерка фрицев. А потом еще одна. А потом еще. До трех взводов, включая две батареи минометов.
Гриша, Вагиз и Петя опомнились уже тогда, когда в тылу началась канонада.
Война вернулась, сорвав пелену сытости и дурмана.
Не сговариваясь, все трое вскочили на лыжи и побежали обратно по своим следам. Стараясь не сходить с лыжни. Мишка, конечно, протоптал по минному полю тропку, вот по ней они и ходили в 'лесную столовую' как обозвал медведя Вагиз, а сейчас по ней же спешили обратно.
– Мать твою!
– шепотом ругнулся Григорий.
Трупы немцев они оттащили в сторону и закидали их снегом, предварительно обыскав и не найдя ничего съедобного. Там они и валялись, падлы, незаметные для стороннего глаза. А вот на снегу лыжных следов прибавилось. И вели они в ту сторону, откуда шла пальба.
– За мной!
– махнул рукой командир отделения, - Вагиз слева, Петя справа!
Сам же пошел по следам.
Им повезло.
Немцы не додумались выставить боевое охранение с тыла. Они выставили егерей вперед, верно зная, что бригада лежит на дневке. Недаром, самолеты кружат и кружат над лесом. А вот наших 'ястребков', как обычно, не видать!
Один расчет вынесли почти сразу. Немцы даже не поняли, сначала, что произошло. Упал один подносчик, другой, потом заряжающий...
А потом немцы забегали, заорали что-то на своем. Из леса тут же подтянулась пехота, залегшая где-то впереди.
Да не простая пехота. Ягеря. Очень уж грамотно они начали отжимать от позиций минометчиков отделение рядового Невстроева. Пришлось отползать под огнем. И огнем метким. Почти сразу же замолчал автомат Пети Черепова. От отделения, похоже осталось лишь двое.
– Вагиз! Вагиз! Слышишь меня?
– орал ткнувшись в снег Гриша.
– Слышу, командир!
– донесся крик татарина. Первый раз, между прочим, командиром назвал...
– Уходи влево! Я вправо дерну! Растащим фрицев!
– Не могу, командир! Я в задницу ранетый!
– проорал ему Вагиз.
– Чтоб тебя...
– ругнулся Невстроев и пополз в сторону Гибадуллина.
Но тут же замер, застонав. Пуля больно ударила его в левое плечо, отрикошетив от каски. Потом еще одна. Уже сама по себе. Рука тут же онемела.
– Хана мне, командир!
– раздался вдруг стонущий крик Вагиза.
– Подходят, кажется! Аааааааа! Ааааа...
Взрыв разметал остатки крика по лесу.
Еще несколько пуль воткнулись в спину Гриши, выбив из маскхалата красные брызги.
'Ну, все. Убили...' - подумал он, сдергивая кольцо с единственной в его отделении гранаты типа Ф-1. 'Хорошо, хоть пожрать успел...' И потерял сознание. В себя он уже не пришел, но рука его разжалась именно тогда, когда к его телу осторожно подходили трое немцев из ягд-команды эсэсовской дивизии 'Мертвая Голова'.
А Петю Черепова подобрали уже после стычки, когда бригада ворвалась на позиции, оставленные фрицевскими минометчиками. Ему повезло. Единственная пуля вошла ему в висок и вышла из другого, на задев каким-то чудом, ни кости черепа, ни головной мозг. Его эвакуировали в лагерь раненых на Гладкое болото, где он, придя в сознание и ждя самолета на Большую Землю шутил - А нет у меня мозгов! Вот немец и не убьет меня! А сам все вспоминал Гришку и Вагиза...
Мишку же съели в тот же вечер. Вместе с костями и печенью...
24.
– А вы, Николай Ефимович, поддерживали связь с тем батальоном, который ушел на старую базу?
– С батальоном капитана Жука? Пока была возможность - поддерживали, - ответил Тарасов.
– Каково положение было у них?
– Насколько я знаю, их постепенно эвакуировали оттуда. До наступления оттепели самолеты регулярно садились на болото.
– А когда снег стал таять?
– продолжал спрашивать немец.
– А этого я уже не знаю. По объективным причинам, - Тарасов машинально коснулся белой повязки на голове.