Итог работы Ценчелли составил 400 километров дренажных канав, 600 километров новых дорог и 500 фермерских поселений. Через два года там уже насчитывалось 3000 фермерских хозяйств и два новых города — Сабаудия и Понтиния. За время работ погибло 59 человек.

«Будьте горды тем, что живете во время Муссолини», — говорилось в листовках, расклеиваемых на стенах и рассылаемых по домам.

Такое чувство и испытывала Кларетта, посещая дворец Венеция. Рядом с этим человеком она чувствовала себя как во сне, поэтому закрывала на все глаза.

Ни один итальянский правитель, утверждала пропаганда, не вникал столь глубоко в чувства и чаяния народа — от рождения людей и до самой их смерти. Кто, кроме Муссолини, обустроил 1700 летних лагерей для детей в горах и на море? Кто другой выделял ежегодно 1 600 000 фунтов стерлингов для дородовых клиник и 3 500 000 фунтов на пособия многосемейным? Кто дал итальянцам восьмичасовой рабочий день и кодифицировал страховые пособия для стариков, безработных и инвалидов? Только Муссолини, заявлявший на любых сборищах, что его целью является сильная Италия — «процветающая, великая и свободная».

Даже неудачные решения в сфере экономики выдавались партийными литературными поденщиками за последнее слово в области фашистской проницательности. Вопреки подсказкам финансовых советников, он поднял обменный курс лиры до девятнадцати лир за один доллар, что привело к росту государственного долга до 145 миллиардов лир в 1939 году. В целях установления контроля за производственными мощностями страны он основал корпоративное государство путем создания двадцати двух торгово-промышленных корпораций, представлявших интересы как работодателей, так и рабочих и служащих. По введенному положению ни один предприниматель не имел права расширить или закрыть свой завод или фабрику без разрешения государства. В то же время профсоюзы были лишены всяких прав, рабочим не разрешалось бастовать, зарплата урезалась декретами. Таким образом, корпоративное государство стало подобием египетских пирамид, загроможденных мумиями фашистской бюрократии.

В течение восьми лет, начиная с 1925 года, Муссолини вел битву за сельскохозяйственную продукцию, увеличив производство пшеницы в два раза — до семи миллионов тонн. Фрукты, масло и вино шли хорошо, а с падением мировых цен на пшеницу она пошла на продажу за полцены.

Стараясь увеличить численность населения, он возвел семью на пьедестал. Начиная с 1927 года три миллиона холостяков Италии были обложены налогом, приносившим государству один миллион фунтов стерлингов в год. Тем самым дуче подталкивал их к алтарю. Семейные мужчины имели преимущество при устройстве на работу и получали льготы на проезд трамваем и оплату газа. Кампания эта приняла даже своеобразную цирковую окраску — был введен день матери и ребенка, а при рождении седьмого отпрыска женщины награждались специально отчеканенной медалью. Милиция получила распоряжение отдавать честь беременным женщинам.

Вскоре Муссолини-человек был заменен нелепой легендой. Пресса печатала его фотографии во всевозможных видах и позах — верхом на коне, за управлением яхтой, в военной форме и высоких сапогах с отворотами или же босиком на пшеничном поле, а также при различных занятиях — за рулем спортивной машины, выступающего с речью перед толпой, тренирующего животных, играющего на скрипке. Его портреты появились на женских атрибутах для плавания и упаковках детского питания, а продавцы стали носить фашистские фески. Некоторые люди использовали его изображение в качестве амулетов. Беременные женщины ставили его портрет на ночные прикроватные столики и тумбочки, надеясь, что их младенец приобретет его качества, а особо ретивые уезжали в родильные дома поблизости от его родной деревни.

Вознесенный между небом и землей, как его охарактеризовал Папа Пий XI, он стал объектом паломничества. Некий старец прошел пешком с тачкой семьсот километров к месту ранения Муссолини во время войны, чтобы привезти ему бочонок воды из реки Пьяв. А двенадцатилетний паренек из Мерано прошел девятьсот километров босиком, чтобы только увидеть его. Один туринец, которого дуче обнял на какой-то церемонии, перестал умывать свое лицо. В Риччионе, где находилась его приморская вилла, истеричные женщины часами плавали в воде, чтобы только увидеть, как он входит в море.

Те, кто не мог видеть его во плоти, собирали реликвии дуче. В десятую годовщину марша на Рим толпы людей молча собирались у носилок времен Первой мировой войны, на которых, как было сказано, его выносили с поля боя. В одной из гостиниц в горах, где он однажды обедал, положили в стеклянную витрину вилку, которой он ел спагетти. Цезаре Фраккари, один из фашистских лидеров, завтракавший с ним в траттории, был изумлен исчезновением стула, на котором сидел дуче, буквально через несколько минут, как он с него встал, что проделали охотники за сувенирами.

Богатые почитатели подносили ему в качестве подарков великолепные виллы с земельными участками, чучела орлов и других животных и птиц. Будучи в хорошем расположении духа, он как-то сказал Наварре:

— Если я отойду от дел, то всегда смогу открыть ларек на «блошином базаре».

В Сан-Ремо новый выведенный сорт гвоздики был назван в его честь, а горный пик Монблан переименован в Мон-Муссолини. В Лозанне хозяйка итальянской прачечной объявила себя новой мадам Сен-Жене:

— Если она стирала белье Наполеона, то я — белье Муссолини.