— Екутиэль? — чернявый сплюнул и пошел в будку справиться с картой. — Езжай все прямо; после второй круглой площади сразу и увидишь. Справа. У них тут у всех таблички перед домами.

Дом семьи Екутиэль мало отличался от соседних — такой же белый, двухэтажный, аккуратно оштукатуренный, с красной двускатной крышей, солнечной батареей и тарелкой спутниковой антенны. У калитки был припаркован семейный миниван «Превия».

— Все, Коля, — Берл заглушил двигатель. — Приехали.

Колька полез в карман за сигаретами.

— Погоди, Кацо. Дай перекурить. Там, небось, не посмолишь — дети.

Берл послушно захлопнул дверь. Колька курил, глубоко затягиваясь. Из открытого окна дома слышался голос телевизионного диктора. Говорили, как обычно, про депортацию.

— Кончай оттягивать, — мягко сказал Берл. — Лучше уж сразу.

Колька выбросил сигарету и вышел из машины. Сердце у него колотилось в горле и мешало дышать. Калитка открывалась с легким скрипом, и Колька подумал, что вот так хозяйка, наверное, знает, когда кто-то идет. Сейчас она, должно быть, говорит Вике: «Викуля, глянь-ка, у нас гости… кто бы это мог быть?» Кто бы это мог быть?.. Ноги вдруг перестали его слушаться, и он остановился, чтобы не упасть. Мощенная розовым иерусалимским камнем дорожка весело смотрела на него снизу, подмигивая отраженными солнечными зайчиками. Тут она проходит по нескольку раз в день.

— Ну что, Коля, никак? — прошептал сзади Берл. — Хочешь, я пойду вперед?

Он отрицательно помотал головой и двинулся дальше, остерегаясь, чтобы не наступить на зайчиков. Входная дверь в дом оказалась распахнутой настежь; в проеме виднелась гостиная, загроможденная картонными ящиками и дощатыми контейнерами. Колька снова остановился, не зная, что делать. Берл нажал на звонок.

— Входите, открыто!.. — мужской голос звучал откуда-то сверху. — Я сейчас!

Они вошли и встали между ящиков, оглядываясь по сторонам. В углу орал телевизор. По лестнице, шлепая домашними тапками, уже спускался хозяин, полный растрепанный мужчина лет сорока пяти в шортах и застиранной футболке с едва различимой надписью «Гуш Катиф — навсегда!» В руке он держал две книжки, очевидно, только что снятые с полки, о чем свидетельствовал нетронутый слой пыли сбоку на большей из них.

— Вот… — мужчина поднял руку, демонстрируя гостям книжки. — Укладываюсь. Вы с повесткой? Так я уже подписал…

Выражение лица у него было растерянное, как у водителя, только что попавшего в автокатастрофу. Он положил книжки на случившийся рядом ящик и провел по лбу тыльной стороной ладони, вытирая пот и одновременно отбрасывая назад длинную полуседую прядь, в настоящее время висящую кое-как, но в своем нормальном, прилизанном, состоянии призванную закрывать уже довольно обширную лысину. На лбу остался грязный след. Мужчина недоуменно посмотрел на собственную ладонь и вздохнул.

— Уже подписал, — повторил он виновато. — Извините.

«Это ее муж, — подумал Колька. — С ним она спит в одной постели. Эти руки гладят ее по спине и по груди.»

Берл доброжелательно улыбнулся.

— Нет-нет, что вы, — сказал он, протягивая руку и после некоторой заминки — «извините, у меня грязные… — да ничего… — нет-нет, что вы…» — пожимая потное предплечье хозяина. — Мы с властями никак не связаны и с армией тоже. Сугубо частный визит. Вы, конечно, Томер Екутиэль?

Мужчина поспешно кивнул.

— Ну вот! — обрадовался Берл, как будто ему неожиданно удалось обнаружить что-то, веками недоступное человечеству. — Вас-то нам и надо! Меня зовут Мики, а это — Николай, Коля. Он давний приятель вашей супруги, Гили, еще со времен России. Возможно, она вам даже что-нибудь о нем рассказывала…

Томер издал странный горловой звук.

— Коля… — он шагнул к Кольке и взял его обеими руками за плечи. — Конечно… Коля, Викин биологический отец. Гили пыталась его разыскать…

От сморщился, потряс головой и перешел на ломаный русский, подолгу останавливаясь и трудно подыскивая слова.

— Гили вас искала… узнавала в Волгограде. Она очень хотела познакомить вас с Вики. Очень!

Колька молча смотрел в сморщенное от избытка чувств, залитое потом лицо с непослушной пегой прядью. «Эту щеку она целует по вечерам, когда он возвращается с работы.»

— Извините, я весь мокрый, — сказал хозяин, отрываясь от Кольки и уходя в кухню. — Сейчас я дам вам что-нибудь попить… сейчас… холодильник уже отключен, извините…

Он открыл кран и принялся умываться, фыркая, подставляя под струю лысину и разбрызгивая воду на пол.

— Да нет уж, это вы нас извините, Томер, — возразил Берл, улыбаясь с максимальной приятностью. Он полагал полезным играть роль супердружелюбного бодрячка, дабы вовремя сглаживать возможные неловкости. — Можно сказать, вторглись без предупреждения… и так не ко времени…

Берл прошелся по гостиной, похлопывая по картонным бокам коробок.

— Томер, а где сама Гили? Честно говоря, я давно уже хотел с ней познакомиться. Да и Коля, думаю, не откажется перекинуться словечком-другим со старой знакомой…