– Убью заразу, а потом к твоей жене пойду!

Доведенные почти до обморока ловеласы моментально расстегивали кошельки. Никита и Жанночка были хитры, жертв выбирали из разряда стареющих донжуанов, интеллигентных и мягкотелых, неспособных на физический отпор. Так они и жили, занимаясь «любовным» бизнесом. Кстати, он приносил не только деньги. Один из мужиков пристроил Жанну в журнал «Вехи», другой помог Никите стать главным художником в рекламном объединении. Теперь они получали приличные зарплаты, но своего основного занятия не бросили. Денег ведь сколько ни дай, все мало.

– С Борисом Львовичем давно «роман» крутили?

– Полгода, – пояснил Никита.

– Так долго? – изумилась я. – Почему?

Никита со вздохом пояснил. Они всегда, прежде чем разыграть сцену бешеной ревности с пощечинами и выдиранием волос, как следует «вытряхивали» кавалера, заставляя того основательно раскошелиться. Жанночка охотно принимала всевозможные презенты – драгоценности или машину, шубу, произведения искусства. Тусовались они исключительно в художественно-писательско-артистических кругах. Просто удивительно, что никто из обобранных любовников никогда никому не рассказал о сделке с Никитой. Правда, по тусовкам ходили упорные слухи о бешеной ревности Малышева, но и только. Более того, иногда Жанночка сталкивалась в Доме кино или Доме литераторов нос к носу с бывшими обожателями. Девушка быстро шептала мужикам: «Лучше нам не разговаривать, вдруг Никита узнает», – и исчезала.

Словом, бизнес был удобным, денежным и необременительным. Они даже подумывали «запустить в дело» Никиту, жадных до красивого мужского тела стареющих, весьма обеспеченных дам в их кругу было полно. Но они не успели претворить задуманное в жизнь.

– Сколько времени, как правило, длились «романы»?

Никита насупился:

– Месяца три, не больше. Жанне начинало надоедать, она говорила, что в кровати с ними долго не выдерживает, раздражали очень, противные, потные. Она дома, когда возвращалась со свиданий, по часу в ванне сидела. Все лила в воду всякие пены, ароматы. Выйдет, так благоухает, как парфюмерная лавка. Я ее спросил: «Зачем так крепко душишься?» А она в ответ: «Запах чужого мужика забиваю».

Да уж. Впору пожалеть бедняжку, труд проститутки, даже элитной, отнюдь не веселое и не приятное занятие. Только в моей душе отчего-то не было сочувствия к Жанне.

– Почему же с Борисом Львовичем вы так затянули?

Никита развел руками:

– Жанка приказала. Он ей подарок сделал, сейчас покажу.

Вскоре на столе появилась синяя бархатная коробочка. Я откинула крышку и щелкнула языком от удивления. Внутри находилось кольцо, вернее, перстень, сделанный явно не современными ювелирами. Вещица выглядела богато и очень изысканно. Тонкая золотая оправа, в середине переплетенные буквы Е и В, по периметру шла окантовка из мелких темно-синих сапфиров, в четырех углах – довольно крупные бриллианты.

– Ничего себе, – присвистнула я, – вот это сувенирчик.

– Потом он ей дал вот это, – продолжал Никита и выложил длинный узкий замшевый футляр. Там находилось жемчужное ожерелье. И вновь было понятно, что его нанизывали в XIX веке. Довольно крупные жемчужинки чередовались с неизвестными мне самоцветами – розовыми, серыми и фиолетовыми. Посередине свисал квадратный медальон. На золотой крышке был выгравирован вензель Е.В., и опять шла окантовка из сапфиров с алмазами по углам. Это был явно комплект, и стоил он дорого. Вряд ли он принадлежал Ане. Во-первых, ее инициалы А.Р., а во-вторых, хозяйка с большой гордостью демонстрировала мне свои украшения, которые стала приобретать, достигнув благополучия.

– Вон смотри, красота какая, – радовалась она, тыча мне под нос уродливые куски золота с выступающими булыжниками. – В Египте брала, а эти в Тунисе…

Но пара, оказавшаяся у Жанны, явно сделана не трудолюбивыми арабскими ремесленниками. Интересно, как эти вещи попали к Борису Львовичу? Наверное, он очень любил девушку, если подарил ей эти штучки.

– Борька говорил: от матери остались, – пояснил Никита, – она у него вроде из княжеского рода, Евдокия Вяземская, а бабка была Екатериной. Эгрет и кольцо для бабки делали, а она уж потом дочь специально назвала на Е, чтобы вензель совпал, все-таки семейная реликвия. Вот мы и подумали, что у Борьки много чего еще запрятано…

Понятно, решили вытрясти мужика под завязку.

– Ну-ка, рассказывай быстро, какие отношения были у вас с остальными гостями?

Никита поморщился:

– Зюку эту терпеть не могу. Жанка ее тоже недолюбливала. Валерия в «Искусствфонде» работает, путевки там на отдых выдает. Еще всем всегда обещает: «Приходите ко мне, устрою на лето в Лутонино, будете с живыми классиками рядом гулять и обедать». Леня – владелец картинной галереи «Москва-арт».

Мужик, похожий на генерала Лебедя, хозяин художественного салона? Грубиян, таскающий в кармане вечернего костюма пистолет? Вот уж никогда бы не подумала!

Никита замолчал и начал размазывать пальцем по столу небольшую кофейную лужу.

– Ну, – поторопила я, – а Андрей Корчагин, муж Валерии?

«Информатор» нахмурился.

– Ну!

– Дюша-индюша, – пробормотал Никита.

– Что?

– Его Жанка так звала – Дюша-индюша.

– Вы его тоже «пощипали»?

Парень кивнул.

– Только он очень противный, Жанка рядом с ним всего две недели выдержала. Почему Лерка его терпит, удивляюсь. Жадный, злой, с деньгами, как с жизнью, расстается. А ведь есть копеечка, есть, и не маленькая! Валеркин папа знаете кто?