Лютер отвечал:

"Я писал ради Вас, но не ради себя. Я был встревожен тем, что Евангелию выказывают неуважение в Виттенберге. Не будь я уверен, что Евангелие на нашей стороне, я бы сдался. Все доселе испытанные мною муки на могут сравниться с этой. Я бы с радостью заплатил за все это своею жизнью, ибо мы не можем ответить ни Богу, ни миру за все случившееся. Я явственно вижу здесь руку дьявола. Что же до меня, то Евангелие мое - не от человека. Уступки вызывают одно лишь презрение. Я ни пяди не уступлю дьяволу. Я уже достаточно сделал для Вашей милости, скрываясь на протяжении года. Я поступал так не из трусости. Дьяволу ведомо, что я отправился бы в Вормс, будь даже там бесы столь же многочисленны, как черепица на крышах, и отправился бы в Лейпциг сейчас, хотя герцог Георг там мок под дождем девять дней.

Извещаю вас, что возвращаюсь в Виттенберг, имея защиту более высокую, нежели княжеская. Я не прошу у вас защиты. Полагаю, что мог бы служить защитою для Вас в большей степени, чем Вы для меня. Если бы я полагал, что Вам придется меня защищать, то я не вернулся бы. Но ныне защита мне не от меча, а от Бога. Поскольку же Вы слабы в вере, то и не можете защитить меня. Вы спрашиваете, что надобно делать, и полагаете, что сделали недостаточно. Я же скажу, что сделали Вы слишком много, теперь же надобно не делать

ничего, а предоставить все Господу. Если меня схватят или убьют, Вашей вины в этом нет. Будучи князем. Вам должно повиноваться императору, не оказывая никакого сопротивления. Никому не дозволено прибегать к силе, помимо тех, кому это положено по закону. Иначе же это бунт против Бога. Но я надеюсь, что Вы не выступите моим обвинителем. Вполне достаточно, если вы оставите дверь открытой. Если они попытаются побудить Вас сделать более того, я скажу Вам, как надобно поступить. Если у Вашей милости есть глаза, то вы узрите славу Божью".

Возвращение в Виттенберг

Возвращение в Виттенберг было отчаянно смелым шагом. Никогда еще Лютеру не грозила такая опасность. Во время собеседований с Кайэтаном и на Вормсском сейме он еще не был отлучен от Церкви и империи, и Фридрих готов был предоставить ему убежище. На этот раз Лютера известили, что ему не следует рассчитывать на защиту в случае, если сейм или император потребуют его выдачи. В Вормсе Лютер имел вторую линию обороны в лице Зиккингена, Гуттена и рыцарей. Эта стена быстро рушилась. После Вормса Зиккинген неблагоразумно ввязался в авантюрное предприятие, направленное на то, чтобы задержать крушение германского рыцарства за счет территориальных князей и епископов. Основной удар был направлен против князя-епископа Рихарда Грейффенклаусского, курфюрста и архиепископа Трирского. К Зиккингену присоединились многие из тех рыцарей, которые ранее предлагали свою помощь Лютеру, но дело было обречено на провал с самого начала, поскольку жертвы предыдущих его набегов поспешили к Триру и загнали Зиккингена в один из его замков, где он и умер от ран. Гуттен не мог помочь Зиккингену - заболев сифилисом, он вынужден был оставаться в Эбернбурге. Но временами, когда болезнь отступала, Гуттен сам организовывал набеги. Он называл их войной против священников, а заключались они в основном в грабеже монастырей. После поражения Зиккингена Гуттен бежал в Швейцарию, где и завершил свою недолгую и яркую, как метеор, жизнь на острове на Цюрихском озере. Поместья тех рыцарей, которые примкнули к Зиккингену, были конфискованы. Если бы Лютер полагался на них, они ничем не смогли бы ему помочь. Но Лютер издавна определил для себя рассчитывать лишь на Господа воинств. Который всегда избавляет Своих детей из пасти льва.

Интересную подробность путешествия Лютера домой читаем мы в хрониках швейцарского автора, который самодовольно включил в изложение истории своего времени подробнейшее описание собственного путешествия в Виттенберг. Однажды ночью во время бури у одной из тюрингских деревушек он вместе со своим спутником остановился у таверны "Черный медведь". Хозяин проводил покрытых дорожной грязью путешественников в зал. Там они увидели рыцаря с окладистой черной бородой. Одетый в пурпурный камзол и шерстяные тесные штаны, рыцарь был погружен в чтение; руки же его покоились на эфесе меча. Рыцарь встал и гостеприимно пригласил заляпанных грязью странников присесть и разделить с ним чашу вина. Вошедшие заметили, что рыцарь читал книгу на иврите. Они спросили, не знает ли он - в Виттенберге ли Лютер. "Я совершенно точно могу сказать вам, что его там нет, но он там будет",- отвечал рыцарь, а затем поинтересовался, что швейцарцы думают о Лютере. Заметив, что путники сочувствуют Реформации, хозяин таверны доверительно сообщил одному из них, что рыцарь этот - не кто иной, как Лютер. Швейцарец не мог поверить своим ушам, предположив, что он ослышался и трактирщик сказал "Гуттен". Расставаясь наутро с рыцарем, они сообщили, что приняли его за Гуттена. "Нет, он Лютер",- вмешался хозяин. "Вы приняли меня за Гуттена. Хозяин принимает меня за Лютера. А в действительности я, может быть, дьявол". Через неделю им вновь предстояло встретиться в Виттенберге.

Первой заботой Лютера было восстановление спокойствия и порядка. Источая уверенность, он поднимался на кафедру и умиротворяющим голосом проповедовал терпение, любовь и заботу о слабых. Он напоминал слушателям о том, что ни один человек не может умереть за другого; ни один человек не может уверовать за другого; ни один человек не может отвечать за другого. Поэтому каждый должен утвердиться в вере собственным разумом. Невозможно угрозами заставить кого-либо поверить. Бесчинства людей, которые разрушают алтари, крушат образа и за волосы вытаскивают священников из церквей, явились для Лютера ударом более сильным, чем любой из тех, что нанесло ему папство. Лютер начал сознавать, что, вполне возможно, он ближе к Риму, чем к тем, кто поддерживает его. Его глубоко ранило, что предсказания его оппонентов о том, что Лютер станет причиной "раскола, войны и восстания", получили более чем достаточное подтверждение. Он умолял:

"Дайте людям время. Мне понадобилось три года непрестанной учебы, размышлений и дискуссий, чтобы прийти к тому, на чем я стою ныне. Можно ли ожидать, что человек простой, неученый преодолеет тот же путь за три месяца? Не думайте, что, разрушая идолов, вы тем самым уничтожаете идолопоклонство. Вино и женщины могут привести человека к падению. Значит ли это, что мы должны вылить вино на землю и убить женщин? Люди поклоняются Солнцу, Луне и звездам. Значит ли это, что надобно стереть их с неба? Поспешность и насилие - свидетельство недостаточной уверенности в Боге. Посмотрите, сколького Ему удалось добиться, используя меня, хотя я лишь молился и проповедовал. И все это сделало Слово. Но пока я покойно сидел, распивая пиво с Филиппом и Амсдорфом, Бог нанес папству могучий удар".

В ответ на эти увещевания Цвиллинг согласился не служить более Вечерю Господню в берете с перьями. Лютер сердечно рекомендовал его приходским священником в одну из деревень курфюрста Саксонского. Карлштадт возглавил общину неподалеку от Орламюнде. Порядок в Виттенберге был восстановлен.

Далее Лютеру следовало решить свои проблемы с курфюрстом. Тот желал, чтобы Лютер составил заявление, которое Фридрих мог бы зачитать на Нюрнбергском сейме и которое сняло бы с князя все возможные обвинения в пособничестве возвращению Лютера из Вартбурга. Лютер с готовностью это исполнил, но в своем послании заметил, что на небесах дела решаются иным образом, чем в Нюрнберге. Фридрих предложил вместо слов: "в Нюрнберге" поставить "на земле". Лютер согласился и на это.