Но на проходной меня ожидало горькое разочарование. Увидев купюры, секьюрити спокойно сказал:

– Уберите и покажите пропуск.

– Так вот он, – заговорщицки подмигнула я ему, протягивая ассигнацию. – Неужели не нравится?

– Нет, – коротко ответил парень в черной форме.

– Хорошо, – кивнула я, – согласна. Этот не слишком убедителен, а как насчет другого?

– Хоть миллион вытащи, не поможет, – резко отбрил меня охранник.

Я ухмыльнулась. Ну насчет миллиона он зря высказывается. Интересно, дай я ему сейчас эту сумму, с какой скоростью страж кинется отпирать ворота? Но миллиона у меня нет, а если бы был, я потратила бы его совсем на другие цели. На что? Ну, к примеру, выстроила бы огромный дом в Подмосковье, этажа в три, не меньше, купила бы всем хорошие машины, заплатила за учебу в институте за Кирюшу и Лизавету, приобрела бы для Сережи рекламное агентство…

– Отойдите, – велел мне охранник, – мешаете проходу.

Пришлось выметаться из будки. Решив не отчаиваться, я пошла вдоль забора. Сейчас тут обязательно найдется дырка, причем размер ее не играет роли, мои сорок восемь килограммов способны просочиться сквозь любую щель.

Но ограда оказалась не из железных прутьев, а из оштукатуренного кирпича. Очевидно, ее только что отремонтировали, потому что нигде не было видно даже тоненькой трещинки. Поверху шла колючая проволока, через каждые пятьдесят метров торчали видеокамеры, нечего было и думать о том, чтобы незамеченной проникнуть на территорию, простиравшуюся за забором. Можно подумать, что там зона для особо опасных преступников, а не больница, где содержатся немощные люди.

Но не в моих принципах сдаваться. Я вытащила мобильный и позвонила Катюше.

– Что случилось? – насторожилась подруга.

– Ничего.

– Так зачем звонишь?

– Скажи, у тебя есть знакомые в новой клинической больнице?

– Да, – мгновенно ответила Катюня.

Я мысленно зааплодировала себе. Молодец, Лампа! У Кати, закончившей московский медицинский вуз и всю жизнь работающей врачом, в каждом учреждении, где лечат больных, обязательно отроется либо бывший однокурсник, либо коллега, с которым она повышала квалификацию на курсах и встречалась на конференциях, либо просто добрый приятель.

– Нина Мастыркина, – сказала Катюша, – в хирургии работает, а что?

– Можешь попросить ее заказать мне пропуск?

– Зачем?

– Надо.

Большинство женщин, впрочем, и мужчин тоже, мигом бы стали задавать дурацкие вопросы, пытаясь выяснить суть дела, но Катюня спокойно ответила:

– Хорошо, если только она на работе.

Сунув телефон в карман, я пошла через дорогу к дому, на котором реяла вывеска: «Супермаркет. 24 часа». Пока Катя разыскивает эту Нину, я куплю себе бутылочку воды. В Москве после пары относительно прохладных дней воцарилась удушающая, совершенно не характерная для мая жара.

В торговом зале оказалось приятно прохладно. Мысленно поблагодарив специалиста, придумавшего кондиционер, я пошла бродить по помещению, заставленному стеллажами и витринами.

Первым на глаза мне попался огромный холодильник, набитый под завязку различными коробочками и упаковками.

Я вытащила из рефрижератора плотно запечатанный лоточек: «Тесто сдобное, дрожжевое, домашнее». Далее шел способ приготовления: вскрыть упаковку и оставить продукт для оттаивания на три-четыре часа. Поднявшееся тесто обмять, раскатать и использовать для выпекания пирогов, булочек и кулебяк.

Не дочитав бумажку с мелким шрифтом, я сунула лоточек в проволочную корзину. Вот это я возьму прямо сейчас. Пока поговорю с Альмирой, тесто и разморозится, останется лишь положить в него начинку и сунуть в духовку. Ну согласитесь, труд домашней хозяйки делается день ото дня все легче. Кстати, вот и замечательный сливовый джем. Значит, к ужину будет отличный пирог.

Я вышла на улицу, залпом выпила бутылочку минеральной воды, бросила упаковку с тестом на заднее сиденье и услышала бодрую трель мобильного.

– Нина заказала тебе пропуск, – коротко сообщила Катюша.

– Ну спасибо! – закричала я и ринулась к проходной.

Секьюрити сделал вид, что не узнал меня, спокойно бросил взгляд на пропуск и открыл турникет. Ощутив себя пантерой, выпущенной на свободу, я понеслась вперед, в глубь парка, туда, где желтели кирпичные корпуса.

Никаких сложностей по дороге я больше не встретила. У входа в здание тоже сидела охрана, но она не обратила на меня никакого внимания. Лишь один из парней весьма лениво заметил:

– Бахилки наденьте, вон там, в бачке лежат.

Я вытащила нежно-голубой хрустящий комок.

– Сколько с меня?

– Бесплатно, – со вкусом зевнул секьюрити и потерял ко мне всякий интерес.

Натянув на ноги нечто, больше всего напоминающее целлофановые пакеты на резинках, я мгновенно нашла нужную палату и поскреблась туда:

– Войдите, – донесся тихий голос.

Меньше всего представившееся моим глазам помещение напоминало больничную палату. Скорей уж номер в пятизвездочном отеле. Большая двуспальная кровать с красивым бельем. Когда я, отравившись несвежей сосиской, попала в Боткинскую больницу, мне выдали рваный пододеяльник в ржаво-бурых, неотстиранных пятнах и наволочку с узором из зеленых ромбов. Приглядевшись, я поняла, что рисунок складывается из мелкой, много раз повторяемой надписи «Мосгорздрав». А у Альмиры постельное белье было из красивого шелка с вышитыми цветами. Перед кроватью на полу лежал белый, пушистый, изумительно мягкий коврик. На деревянной резной тумбочке высилась стопка книг, стол, придвинутый к окну, ломился от фруктов, еще тут было три кресла, холодильник, телевизор, радио, видеомагнитофон и компьютер. Одним словом, почти все для отдыха и работы.