– На жуткой раздолбайке ездишь, – продолжала сердиться Богачевская, усаживаясь на сиденье, – как вообще можно пользоваться этой консервной банкой? Ни кондиционера, ни удобного кресла… Хотя это ерунда, намного хуже полнейшее отсутствие подушек безопасности и многих штук, которые должны помочь в случае аварии. Да еще коробка передач не автоматическая! Просто убитый драндулет.

– Извини, на «Мерседес» не накопила, – буркнула я, поворачивая ключ в зажигании, – скажи спасибо, что такие колеса есть. Так куда едем?

– Тверская улица, салон «Жак Дессанж».

Я удивилась и решила, раз она не говорит мне «вы», то и мне следует общаться с ней на равных.

– Ты надумала сделать прическу?

Альмира хмыкнула:

– Это только первый этап. Закрой окно, жутко воняет с улицы, меня сейчас стошнит.

– Но мы задохнемся.

Неожиданно Богачевская рассмеялась:

– Да уж! И так, и этак плохо. Ладно, вперед.

Неожиданно нам повезло. Поток машин несся с приличной скоростью, мы ни разу не попали в пробку и до нужного места добрались невероятно быстро.

Когда «жигуленок» замер возле идеально чистых стеклянных дверей, Альмира мне велела:

– Жди.

В полном недоумении я осталась в «шестерке». Через минут сорок Альмира в сопровождении худенькой девочки, одетой в белую пижамку, вернулась к машине. Я изумилась. Богачевская выглядела прекрасно. Волосы ее красивой волной спускались ниже ушей и переливались здоровым блеском. Оставалось лишь гадать, каким образом еще час тому назад тусклые локоны больной женщины превратились в великолепную прическу.

Не меньшая метаморфоза произошла и с лицом Альмиры. Желтый цвет кожи сменил персиковый румянец, губы из синевато-бледных стали розовыми, глаза, окруженные мастерски накрашенными ресницами, задорно засверкали. Очевидно, в этом салоне работают кудесники, умеющие из больной мышки сделать хищную рысь.

– Ну как? – поинтересовалась Альмира.

– Нет слов.

– Теперь налево, прямо, направо…

Я послушно крутила рулем, выполняя ее указания.

– Стоп, – внезапно сказала Альмира и указала пальцем на трехэтажный дом с роскошной отделкой, – нам сюда.

Внезапно с ее руки сорвалось и упало кольцо.

– Ну надо же! – удивилась Богачевская, поднимая украшение. – Вот уж не думала, что пальцы могут так похудеть. Ладно, двигай со мной.

– Но куда мы приехали и что я должна делать?

– Ничего особенного, следуй за мной и выполняй все мои указания, ясно?

– Не слишком.

– Времени нет, вылезай.

Коря себя за глупое послушание, я пошла за Богачевской. Альмира бодро цокала каблучками, от ее болезни не осталось и следа. Глядя на элегантную худощавую фигуру с безукоризненно прямой спиной, трудно было поверить в то, что полтора часа назад эта женщина с трудом сумела добраться до лифта.

Богачевская толкнула дверь. Охранник, читавший газету, лениво поинтересовался:

– Вы к кому?

Моя спутница мгновенно вырвала у него из рук «Московский комсомолец» и рявкнула:

– Совсем тут распустились! Уволен!

Секьюрити взлетел над стулом.

– Альмира Вениаминовна! Вы! Здрассти! Простите, я вас не признал!

– Все равно уволен, – не сменила гнев на милость Богачевская и побежала к лифту.

Я с трудом поспевала за ней. Кабина плавно вознеслась на последний этаж. Богачевская ринулась по коридору, устланному красивым бежевым ковром, я чуть не упала, стараясь догнать ее. Альмира пинком распахнула дверь, словно иномарка с джипом сопровождения, мы ворвались в шикарно обставленную приемную.

– Это что за безобразие? – начала было возмущаться девушка, сидевшая за длинным столом. – Кто вам…

– Уволена! – заорала моя спутница. – Пошла вон! Собрала манатки и п…й отсюда!

– Альмира Вениаминовна, – изумленно прошептала девица, – вы?!

– А ты кого ожидала увидеть? – подскочила к ней Богачевская. – Папу римского? Где Регина?

– Ее Олег уволил, – пролепетала секретарша.

– Ах вот оно что! – прошипела Альмира. – Значит, мою секретаршу выгнали, а тебя взяли. И Олега ты называешь без отчества!

– Ну… да… нет… не совсем… – неуклюже отбивалась девица.

– Заткнись, – оборвала ее Альмира и толкнула дверь, расположенную между двумя большими книжными шкафами.

Перед моими глазами простерся огромный кабинет. Маленький мужчина, вернее, парень лет тридцати с виду, поправил очки в золотой оправе и вскрикнул:

– Мама! Ты?

– Я, – сухо сообщила Альмира, – ну-ка встань с моего места. Кто тебе позволил его занимать?

– Но…

– Живо!

Олег поднялся.

– Садись, пожалуйста.