Шрифт:
Климов увидел над собой лицо Дерюгина.
— Ну, Кукрыниксы… — сказал Федор, помогая Климову подняться.
— Ты их знаешь?
— Нет.
— А номер?
— Я ж спиной стоял.
— Ну да…
Климов ощупал голову, вроде цела. Затылком только ударился черт знает обо что… А, вон, о придорожный камень, над кюветом. Затем, осмотрев себя, он огорченно вздохнул… Плащ был испорчен, весь в грязи, в мазутных пятнах… не отмыть.
Дерюгин сокрушенно возмущался:
— Вот козлы! Не наши, говорю, не наши! Я тут всех… без слов, но от души.
— Да, ладно…
— Ни хрена! Узнаю — пропишу. Воткну для поддержания штанов.
Ветер раздувал волосы Федора, и Климов вспомнил, что еще должна быть шляпа. Сам он был острижен коротко, и голова озябла.
После поисков шляпу нашли в кювете.
Замыв ее и плащ в ближайшей луже, Климов попрощался — теперь за руку — с Дерюгиным и медленно поплелся вдоль шоссе.
Баба Фрося жила на противоположной стороне города. При хорошей ходьбе за полчаса можно было добраться. А то, глядишь, какой-нибудь автобус подберет, но это вряд ли…
Редкие прохожие, дворовые собаки, мотоцикл… Мало, мало жителей осталось в Ключеводске. Как только режимность сняли, рудники закрыли или выработали, кто там разберет, народ стал разъезжаться. Климов помнил, что, когда из штолен выезжали вагонетки, полные руды, хотелось лечь и не вставать, и голова болела, как при гриппе. Даже глаза слезились. Учителя в такие дни всех распускали по домам. Наверное, у них раскалывалась голова! Зато врачи все объясняли просто: акклиматизация, высокогорье, случайность совпадений…
«Что-то слишком много случайностей, — взбешенно подумал Климов, вспомнив происшествие в пути, налет на старика, толчок в спину у титана с кипятком, амбала Сережу и его дюжих молодцев. И вот сейчас… что это? Пьяный водитель? Неудавшийся наезд? В кабине, Федор говорил, сидели двое… вроде как в беретах… или это Климов сам смог разглядеть?
Федор стоял спиной, видеть не мог… А если Дерюгин специально заглушил мотор, все по сценарию?.. И что это за парни с сумками на станции? Торговцы, челноки? Тогда причем тут санитар из психбольницы? Кто все эти люди? Что им надо здесь? И водка, выпитая с Федором… Находят сбитого на трассе, запах алкоголя, присутствие в крови… все ясно! Пьян! А пьяных так и тянет под колеса. Мало ли их гибнет на Руси? И все же, все же, все же… Ключеводск — город тупиковый. По какой дороге въедешь, по такой и выедешь. «Соцгородок» планировался как тупик. Спецзона. Как говорится, по газонам не ходить. Гуляйте мимо.
Климов вспомнил, что еще «соцгородок» частенько называли просто «Попал и пропал». «А что, если наезд «КамАЗа» был заказан? И старика в купе оглушили по ошибке? Торопились. Стучали не в ту дверь. Все может быть. И когда толкали на титан, предупреждали: еще вырубим. Сочтемся. Кто они? Что им здесь надо? Что?»
Климов почувствовал во рту солоноватый привкус, провел языком по зубам. Все в порядке. Просто губа рассечена. От удара, решил он, и дважды сплюнул. Сплевывая, обернулся. Никого. Да и кому он нужен, если уж на то пошло, обыкновенный опер.
4
Зажатый полукружьем гор, затянутый туманом, Ключеводск мог сойти за село, когда бы не каменные сваи бывшей городской Доски почета, да не кафе «Уют», работавшее вечером как ресторан, о чем гласила яркая табличка на дверях, в которых — мистика и чудо! — стоял дородный швейцар в ливрее с галунами и в фуражке с золотым околышем.
Климов усомнился в остроте своего зрения и подошел поближе. Вблизи швейцар больше смахивал на футболиста, принимающего мяч на грудь.
Климова он не замечал.
Видимо, пока Климов отсутствовал, жил вдалеке, растил детей, рос в чинах, стрелял, преследовал, бегал и догонял, в «соцгородке», маленьком, как арена заштатного цирка, замечать друг друга стало дурным тоном. На улицах, по крайней мере. Все были заняты.
Иллюзия большого делового центра, где всем ни до кого, ни до чего и все о'кей. Простительный, конечно, предрассудок для столь крохотного скопища людей. Движимый скорее любопытством, нежели сосущим чувством голода, Климов коснулся своей шляпы:
— Добрый день. Кафе открыто?
Даже не посмотрев на Климова, швейцар бросил короткое:
— Проходите.
Оттаявшие ступеньки лесенки были скользкими, как кожура апельсинов или бананов, раздавленная чьими-то подошвами. Если Климов правильно понял, эти фрукты теперь не были диковинкой для Ключеводска. Впрочем, как и не были в диковинку здесь сигареты «Филипп Моррис», пачку от которых он заметил в урне.
Войдя в кафе и задержавшись возле гардероба, Климов огляделся. Ничего особенного. Просторный зал, узкие немытые окна. В углу, возле раздаточной, сидели пять парней, широкоплечих, крупных. Больше никого не было видно… Вдруг дверь сбоку приоткрылась, и глазам Климова предстало длинноногое, белокурое создание в передничке и кокошнике с узорчато-пятнистой оторочкой.