– Конечно, конечно, девочки, - закудахтала Марья Петровна и потащила чайник на кухню.

Изложив содержание разговора, я заметила:

– Я не думаю, что этот кулон имеет такую ценность, как твой.

– Почему?

– Головой подумай. Зеленый - запад. Вторая координата должна быть либо на юг, либо на север.

– А если так: столько-то верст на запад, потом столько-то на север и еще столько-то на восток? Или что-то в этом роде?

– А зачем?
– удивилась я.
– К чему такие сложности?

– А зачем тогда покупать пустой кулон?
– нахмурилась Света.

– Послушай, - осенило меня.
– Это ведь мы догадались, в чем дело, потому что на твоем кулоне обозначено расстояние. А если человек об этом не знает? Знает, например, что нужно собрать крест и таким образом узнать, где клад? Тогда он будет искать все части креста.

Света задумчиво хмыкнула, а меня осенило еще раз, и это осенение было прямым следствием предыдущего.

Если кто-то ищет все части креста, не зная точно, у кого они, он будет искать везде. То есть у всех, у кого он теоретически может быть.

Первым делом я позвонила на дачу. Мамы на месте не оказалось, она направилась на станцию в магазин. Трубку взяла бабушка. Для начала я «обрадовала» ее, что не приеду, потому что сегодня же уезжаю в Петрозаводск.

– Что-то случилось?
– испугалась бабушка.
– Что-то с Борей? Или с Лешей?

– Да ничего не случилось, - начала выкручиваться я.
– Просто мне отпуск сократили. На работе проблемы. Предложили две недели сейчас и две недели потом, в августе.

Она успокоилась, но я тут же подбросила новую «вводную»:

– Ба, у вас дома... все в порядке?

– В смысле?
– озадаченно уточнила бабушка.

– Ну... Ничего не пропало случайно?

– Оля, что ты темнишь?
– она начала сердиться. Она всегда сердилась, когда чего-то не понимала.
– В чем дело?

– Ба, - я вышла с трубкой в коридор, потому что вернувшаяся Марья Петровна начала усиленно прислушиваться, и заговорила вполголоса, - я не могу сейчас объяснить. Поверь, ничего такого, это не мои совершенно проблемы...
– тут я замолчала, так как поняла, что сама себя загнала в тупик: если «ничего такого», то чего ради я развожу тайны мадридского двора?

Пока я что-то мямлила, лихорадочно соображая, как выкрутиться, бабушка сама пришла мне на выручку:

– Слушай, Оль, мне вот тут кажется, что к нам кто-то в квартиру забрался. Мне не верит никто, дед говорит, что у меня, как вы, молодые, говорите, крыша потекла, а я знаю, что кто-то у нас в квартире все-таки был. Как раз перед тем, как мы на дачу переехали, числа так двадцатого мая.

– Что-то пропало?

– Нет. В том-то и дело! Все на месте, только... Ну, кое-что не так лежит. Я бы так никогда не положила.

– Может, дед переложил?

– Да нет, что ты! Он в моих вещах вообще не роется. А я на дачу когда собиралась, сразу поняла, кто-то здесь похозяйничал. Мы с дедом как раз двадцатого на кладбище ездили, часа четыре нас дома не было. А дед говорит, ты сама все раскидала и забыла. А у меня маразма еще не наблюдается пока.

– Ладно, ба, не бери в голову. Не пропало ничего - и радуйтесь. Маме привет передавай и скажи, что я уезжаю.

Я поспешила отключиться, пока бабушка не стала уточнять, а с чего это я интересуюсь, не случилось ли чего. Итак, ясно, у них действительно кто-то побывал, бабушка в таких вещах не ошибется. Она может забыть, что ела на завтрак и как зовут участкового врача, но что где лежит - ни за что. Искали кулон или брошку - короче, деталь креста. Искали аккуратно, без взлома и беспорядка. Если бы не бабушкина маниакальная педантичность, никто бы и не заметил. Как-то это не вязалось со Светиным рассказом о произошедшем в Москве. Впрочем, в Москве не одно только нападение на ее кузена приключилось. К Громовым тоже наведались. И так же мирно у сумасшедшей бабушки кулончик купили. Может, Максима просто не ждали? Пришел не вовремя? Тем более, ему, вроде, сначала за кулон деньги предлагали.

У мамы, как и у нас, квартира на сигнализации. Пусть лезут, если хотят.

Как ни старалась я говорить тихо, Марья Петровна все же что-то услышала. Или нюхом каким почуяла, уж не знаю, я ведь, вроде, ничего о том, что в квартиру кто-то забрался, не говорила. Тем не менее, она вытаращила из-под красноватых, почти безресничных век глаза:

– Оленька, у кого-то в квартиру залезли?

– Нет-нет, что вы, - натужно улыбнулась я.
– С чего вы взяли?

– Да так, просто. Я вам не рассказала, что у Коваленок недавно в Москве квартиру обчистили? Все до нитки вынесли! Мне Софа Нелидова звонила, рассказала.

Я чуть не подавилась очередным куском смертельного пирога, на этот раз с курагой и творогом. Коваленко - это Ксения Андреевна. Сама она, разумеется, давным-давно умерла, муж ее Прохор Трофимович тоже. Был он когда-то большой шишкой, ни много ни мало зам наркома путей сообщения. Детей у них не завелось. После смерти жены Прохор Трофимович, которому тогда было уже хорошо за шестьдесят, женился на своей давней любовнице и усыновил ее сына Владимира. Говорили, разумеется, что это был его сын, но это уже без разницы. Факт, что именно Владимиру досталось все немаленькое наследство, в том числе и огромная квартира в центре Москвы. Сейчас в ней живут уже его сын с женой и дочерью. А Софа Нелидова - это еще одна не знакомая мне очень дальняя родственница. Лет тридцать назад она приезжала в Питер и останавливалась у Марьи Андреевны, с тех пор они регулярно перезваниваются и делятся семейными сплетнями: московскими с одной стороны и питерскими с другой.