Наверно, я слишком откровенно ее разглядывала, потому что она в ответ начала рассматривать меня. Перевела взгляд с деталей упакованного в халат торса на босые ноги и вдруг тоненько прыснула. Потом стащила с правой ноги носок и продемонстрировала мне ступню, тоже не похожую на мою, хоть и маленькую, но широкую и по-южному толстопятую. У нее же и размер был побольше, и пальцы подлиннее, но вот два из них, средний и указательный (забавно все-таки - указательный палец на ноге!), напоминали два сросшихся гриба-близнеца, выросших из одного корня. Точно так же, как и у меня, и у мамы, и у дедушки Вани. Света по-кошачьи растопырила пальцы, но два средних так и остались тесно прижатыми друг к другу. Я сделала то же самое. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Напряжение ушло.

Я как могла перечислила ей все то, что плохо монтировалось.

– Света, - с занудливой въедливостью бурчала я, - ладно, с милицией ты лопухнулась. Но я другого не могу понять. Во-первых, каким образом такие драгоценности можно было везти из Москвы в Тамбов и обратно. Сначала граф вез их в Вараксу. Я правильно поняла, он всю свою, как там написано, «коллекцiю» в поместье перетащил? Зачем? Зачем она ему там нужна была, а? Неужели негде было в Москве хранить?

– Правильно поняла. Перетащил. У него там сейф был в кабинете, большой-пребольшой. Как именно и зачем он это сделал - не представляю. Но факт, что перевез. А коллекция у него была немаленькая, большой ценности. Его покойная супруга очень камни любила. Почему не захотел оставить их в Москве? Ума не приложу. У каждого свои тараканы в голове. Как видишь, Григорий рассказал об этом своей жене, та дочери, а бабушка - нам с Максом.

– Ладно, допустим. Нанял охрану, наверно. А вот как наша прапрабабушка не побоялась в такое дикое время с этим крестом, даже на части разобранным, ехать из Вараксы в Москву и Питер?

– Прапрабабушка наша, Оля, была женщина решительная. К тому же в то время она была уже смертельно больна и, наверно, знала об этом.

Я вспомнила большую выцветшую фотографию, которую уже который год собиралась отдать на реставрацию. Клавдия Пантелеевна смотрела в объектив сурово и напряженно. Резкие, решительные черты, скорбная складка у рта. Дочери, Ирина и Дарья, казались рядом с ней беззаботными девчонками. Да, пожалуй, такая женщина вполне могла путешествовать с драгоценностями в багаже.

– А почему, интересно, Григорий рассказывал жене столько всего о семье графа, но ничего о своих собственных братьях и сестрах?

– Я же тебе говорила, - досадливо поморщилась Света и потянулась за новой сигаретой.
– Он с ними не ладил. А может, и рассказывал, да Галина не запомнила. Или запомнила, но дочери не стала про них рассказывать. Или рассказала, да бабушка Аня забыла. Не все ли равно. Что тебя еще смущает?

– Много чего, - я встала и открыла форточку.

С улицы ворвался шум проснувшегося проспекта. Я посмотрела на часы - они показывали половину седьмого. Оказывается, мы разговаривали уже почти час.

– Например, почему твой брат узнал именно мой адрес?

– А что тебя удивляет?

– Да то, что за четыре поколения сменилось три фамилии. Сначала Ирина стала Климовой, потом моя мама Александровой, а уж потом и я - Погодиной. При всем притом, что у Андрея Кирилловича было, кроме Григория, еще три сына, дети и внуки которых - тоже Каледины. Это ж как надо было из-под себя выпрыгнуть, сколько архивов перевернуть. И не в Москве, заметь, а в Питере. И потом, надо было еще с чего-то начинать поиски. А если он, как и ты, не знал ничего о детях Андрея Кирилловича, как он это сделал?

Света задумалась.

– И правда, как?
– наконец сказала она.
– Я могу только предположить, что он поехал в Тамбов, пошел в областной архив и как-то упросил, чтобы ему дали просмотреть церковные метрические книги по Вараксе. Во всяком случае, я бы сделала так.

– А он ездил в Тамбов?
– усомнилась я.

– Не представляю. Мы с ним довольно долго не виделись. Впрочем, все это можно и по интернету сделать. Или письмо в архив написать. Скажи, может, ты знаешь, твоя прабабушка замуж выходила в Вараксе?

– Да.

– А остальные?

Теперь уже задумалась я.

– Ксения, кажется, в Тамбове, они там с Прохором Трофимычем вместе работали у мельника. Дарья уже в Питере. Михаил и Дмитрий тоже. А вот Сергей... Сергей тоже в Вараксе, но раньше, чем Ирина. Ирина вообще была самая младшая. Она замуж вышла в пятнадцать лет, два года себе добавила. И что?
– спохватилась я.

– А то, что он мог за последнюю запись о Калединых ухватился - я имею в виду, о живых - и за эту ниточку потянул. Пошуровал в московских архивах - нету. На удачу нырнул в питерские - и нашел. Это только так кажется, что все архисложно. На самом деле, не такая уж и великая проблема, если захотеть. Надо только правильно сформулировать задачу. Это я тебе как профессионал говорю. Ну а дальше...

– Короче, пошел по линии наибольшего сопротивления, - перебила ее я.
– А вот дальше начинается детектив. Что такого рассказала твоему брату ваша бабушка, что он начал активные поиски? Что это за тайна, связанная с крестом? И кому, интересно, понадобилось его убивать из-за этой штучки, пусть даже изумрудной? Что это еще за сын такой?

– Не знаю, Оля, не знаю. Самой интересно. Но кое-какие соображения есть. Все-таки у меня было больше времени подумать. Всю ночь в поезде не спала. Думаю, все дело в графских драгоценностях. Куда они могли деться? Когда в усадьбу пришли, сейф был пустой. Мужики дом разграбить не успели. Поджечь пытались - да, но и только. Графа-то не слишком боялись, а вот Андрея Кирилловича с женой - тех побаивались. Впрочем, прапрадедушка наш как раз тогда и умер. Знаешь, как?