Все разом оживились. Аркашка пододвинул стул, Зайка расправляла на брюшке приятеля салфетку, Оксанка заботливо щупала пульс, а Дениска сметал крошки со скатерти, куда поставили чистую тарелку. Кусочки хлеба летели прямо в сторону Виталия.

– Да ладно, – отбивался ничего не понимающий приятель, – чего суетитесь-то?

– Разрешите вам представить, – церемонно обратилась Маня к моему кавалеру, – Александр Михайлович Дегтярев, старинный мамин приятель, можно сказать, наш отец, мы его все очень любим!

Повисло напряженное молчание. И тут в столовую вплыла Ирка с тарелкой. Изумительный запах домашней буженины и свежеподжаренной картошки разнесся в воздухе. Перед полковником возникло блюдо с большими ароматными кусками свинины.

– У дяди Саши аллергия на рыбу, – быстро прояснил ситуацию Денька.

Александр Михайлович с глубоким изумлением посмотрел на мальчика.

К чести Виталия надо сказать, что держался он безукоризненно. Изобразив полный восторг, съел мерзкие биточки, мило пытался завести светскую беседу, гладил собак по головам и рассыпал как ни в чем не бывало комплименты.

Я стала потихоньку успокаиваться, и тут из гостиной донесся нечеловеческий вопль. Все вскочили и бросились в соседнюю комнату. Взору предстала страшная картина. На полу среди расстеленных газет и картонок лежал на спине Семен Андреевич.

– Что случилось? – испуганно спросила Зайка.

– Парализовало меня, – пробормотал работяга почему-то шепотом. – Притомился немного, вот и прилег поспать на полчасика, пока Жорик чаек на кухне пьет.

– Пустите меня, – велела Оксана. – Чего столпились. Я хирург, а вы здесь зачем?

Она присела возле закатившего глаза страдальца и расхохоталась.

– Парализовало, говоришь, пока напарник чаек пьет? Полчаса всего?

– Да, – простонал Семен Андреевич, изображая на лице крестную муку.

– Врешь, – продолжала смеяться хирург, – небось часа три дрыхнешь.

– Нет.

– А вот и да, потому что лак засох!

– Лак? – удивились мы, окружая кольцом «паралитика». Около рабочего действительно валялась опрокинутая банка. Кешка взял железную емкость и прочел: «Лак для мебели. Огнеопасно, ядовит, сохнет за два часа». Очевидно, во сне Семен Андреевич задел банку, и содержимое, вылившись на пол, «залачило» его накрепко. На наш громкий смех из кухни прибежал с виноватым видом Жорик и тут же принялся оправдываться:

– Катерина попросила шкафчик поправить, там дверцу перекосило, вот я и задержался чуток!

Я поглядела в его жуликоватые бегающие глазки и предложила:

– Давайте расстегнем одежду, и несчастный попробует из нее вылезти.

Маня кинулась к недотепе. Семен Андреевич попытался выползти из рубашки и закричал:

– Ой, ой, голова, очень больно!

– У него волосы приклеились! – ахнул полковник. – Что делать?

– Стричь под корень, – велела предприимчивая Оксана. – Денька, тащи ножницы.

Через десять минут полуголый Семен Андреевич, горестно ощупывая остатки волос на голове, со вздохом произнес:

– Эх, рубашечка пропала и брюки! Жаль-то как, денег ведь стоят.

– Дам свои, – успокоил Аркадий, – подвернете штанины, и все.

Видя, что народ занят происшествием, я тихонько шепнула Александру Михайловичу:

– Вот этот человек может подтвердить, что ужинал со мной в «Макдоналдсе».

Полковник внимательно посмотрел на Виталия и отозвал его в сторону. Через несколько минут мужчины тихонько вышли из комнаты. Их отсутствия никто не заметил. Кеша ушел за одеждой, Маня с Дениской повели рабочего в ванную, а Оксана, угрожающе щелкая ножницами, двинулась с ними, Зайка отправилась поглядеть, что случилось с кухонным шкафчиком.

Я осталась тупо стоять в гостиной, глядя, как Жора, чертыхаясь, отдирает от вконец испорченного пола остатки шевелюры Семена Андреевича.

Виталий откланялся в десять. Я вышла проводить его. Заводя «Жигули», кавалер улыбнулся.

– Похоже, пришелся не ко двору!

– Что ты, – фальшиво возмутилась я, – отчего сделал такой странный вывод?

– Кажется, дети спят и видят тебя женой этого смешного лысого толстячка-полковника, – вздохнул Орлов.

– В конце концов сама решаю, с кем иметь дело, – вспылила я.

– Ну-ну, – пробормотал Виталий. – Видишь ли, ты мне очень нравишься. Ну-ка, залезь ко мне в машину.

Я села в салон.

– На, – кинул кавалер мне в руки ежедневник и ручку, – пиши.

– Что? – удивилась я.

– Расписку. Я, Дарья Васильева, даю честное слово, что не выйду замуж за полковника в течение полугода.

Смеясь, я написала «документ».

– Подпишись, – попросил Орлов.

Расписку он спрятал.