Где-то очень далеко слышались крики Геркулеса: «Гилас! Гилас!», но слабые отблески его факела уже не были видны. Они встревоженно обсуждали, а не донесет ли Гилас троянцам, что «Арго» идет в Колхиду; ибо если донесет, последствия будут серьезные. Но Аталанта вступилась за Гиласа, заявив, что он скорее откусил бы себе язык, чем выдал товарища, и что он — поразительно изобретательный лгунишка.

— Желаю ему удачи с женщинами, — сказала она. — И все же не могу удержаться от беспокойства за него, теперь, когда он отдан на их милость, — клянусь честью, не могу!

Разговор продолжался.

— Ладно, надеюсь, настала пора немного поспать, — сказал Анкей Большой. — У нас у всех был тяжелый день. Доброй ночи, товарищи!

И все уснули, кроме Полифема, который не желал, чтобы Геркулес счел его уклонившимся от поисков. Он снова пошел вверх по реке в направлении, которое выбрал Геркулес, устало крича: «Гилас! Гилас!» и помахивая факелом.

Река Киос вытекает из большого священного озера, называемого Асканийским, у ближнего края которого находится древняя коллегия нимф Дятлов. Когда Гилас добрался до источника Пеги, он застал там Главную Нимфу, Дриопу, купающуюся обнаженной, ибо то был вечер новолуния, и она очищалась перед жертвоприношением. Гилас скромно отвел взгляд, но дерзнул попросить ее указать ему дорогу к Трое, рассказав о себе, почти ничего не скрывая. Дриопа влюбилась в него. Она сказала, что, если ему угодно, он может отправиться с ней в коллегию, где она спрячет его переодетым среди женщин, пока судно не отплывет. Он поблагодарил ее, она обняла его, но не по-медвежьи, как Геркулес, и нежно поцеловала. Она сказала, что поскольку он видел ее наготу и не обратился в лягушку или оленя, ясно, что сама Богиня устроила эту встречу: он может познать ее, она будет только рада. Так она его без труда соблазнила, ибо она была красивой женщиной, а он рад был почувствовать себя наконец мужчиной и насладиться милостью Богини. Он отдал ей в знак любви все украшения, но она посоветовала ему оставить свой кувшин, сандалии и платье близ источника, словно он утонул; а она уведет его с собой по твердой травянистой тропе, где его ноги не оставят следов.

Когда разъяренный Геркулес ворвался в коллегию в поисках Гиласа, Дриопа сказала ему, что ничего не знает. Он требовал, чтобы ему дали обыскать каждый уголок, и она не возражала, хотя коллегия считалась священным местом, и он не имел права пересекать порог. Он шагал из комнаты в комнату, разбивая шкафы и сундуки дубинкой, и грозно озирая перепуганных нимф. Он прошел мимо Гиласа, но не узнал мальчика в коротком зеленом одеянии и капюшоне; затем с ревом, рычанием и проклятиями он вернулся на заре к костру у лагуны. Приближаясь, он вопил:

— Вы, изменники, сговорились против меня! Я отомщу. Кто-то из вас украл у меня дорогого мальчика. Это ты, Ясон, или ты, Тифий. Я никогда не доверял ни тому, ни другому!

Но костер уже догорел, и Геркулес напрасно искал взглядом «Арго». Когда небо посветлело, он наконец увидел корабль, совсем маленький, на западе у горизонта, огибающий базальтовые скалы Аргантониоса. Поняв, что его бросили, он был сперва слишком удивлен, чтобы сердиться. Такого с ним еще не случалось. Он обшарил берег в поисках своей серебряной чаши и прочего имущества, которое, в чем он и не сомневался, они вытащили из его рундука и оставили ему. Но они вообще ничего ему не оставили, не считая рыбьих костей и его нового весла. Вот пираты!

На борту «Арго» все были в тревоге. За час до зари внезапный ветерок пронесся по долине, раздув догорающие угли костра так, что они ярко вспыхнули. От дыма Тифий закашлял и зачихал. Он проснулся и поднял Ясона, говоря:

— Вот тот самый бриз, который нам нужен. Прикажи всем на корабль.

Ясон закричал:

— Все — на борт!

Сонные аргонавты собрали свои пожитки и заковыляли по трапу на корабль, каждый сел на свою скамью, только Мелеагр покинул Аталанту и занял место Геркулеса. Ибо ночью между двумя влюбленными возникла ссора. Что говорилось с каждой стороны — неизвестно, но их дружеским отношениям пришел конец, и если им необходимо было друг друга о чем-то спросить, они прибегали к посредничеству Орфея.

По команде Ясона трап был поднят, и аргонавты, перевернув весла, воспользовались ими как шестами и вытолкнули судно из лагуны. Затем быстрое течение Киоса подхватило его и вынесло в залив.

— Поднять парус! — закричал Ясон. Мачту вытащили из вилки и установили в гнезде, подняли рею, ветер надул парус. Все еще полусонные, аргонавты следили, как пропадает из глаз туманный берег. И не ранее, чем они выплыли из залива, Адмет, который в Иолке первый предложил, чтобы Геркулес возглавил поход, внезапно вскричал:

— Где Геркулес? Почему он не на борту?! И где Полифем? Ты что это делаешь на месте Геркулеса, Мелеагр?

Он обернулся и убедился, что Геркулес не спит на носу. Тогда он крикнул Тифию:

— Эй ты, жалкий негодяй! Ты поднял нас затемно, добился, чтобы Ясон загнал нас на борт и отчалил, прежде чем мы сообразили, что Геркулеса нет на борту. Разверни корабль немедленно или тебе будет худо!

Тифий не ответил, а только мрачно улыбнулся Адмету.

Адмет поднял весло и вскочил с оружием в руке. Ругаясь, он заковылял по кораблю к Тифию. Но Калаид и Зет, сыновья Северного ветра, вцепились в него, крича:

— Молчи, Адмет! Если у тебя есть жалобы, обращайся с ними к Ясону. Он здесь командует.

Адмет пытался вырваться.

— Вы правы, фракийцы, — сказал он, — Ясон — тоже участник заговора. Он согласился бросить Геркулеса из ревности. Он хочет, чтобы вся честь в этом походе выпала ему. Он хорошо знает, что если затея увенчается успехом, все и каждый не пожалеют похвал для Геркулеса, а Ясона забудут. Разверните корабль, эй вы там! Эй, товарищи, кто на моей стороне? Какова наша надежда добыть Руно без Геркулеса?! Давайте немедленно вернемся и возьмем его на борт, да заодно и Полифема. И если он накажет Ясона и Тифия, как они того заслуживают, я лично пальцем не шевельну, чтобы их выручить.