Было в этой молодой женщине что-то неуловимо загадочное. Что именно, Альберт не знал: она произносила самые обычные слова, а для того, чтобы судить о манерах, нескольких секунд явно не хватало. Тем не менее, такое ощущение оставалось и еще больше усилилось, когда Альберт вышел посмотреть, что случилось с мотором ее машины. Марку автомобиля незнакомки он определить не смог, зато поломка была очевидной — Альберта даже удивила несколько неконкретная формулировка: «что-то произошло». «Да не угнала ли она машину?» — мелькнула у него мысль.

Незнакомка, полуотвернувшись, стояла рядом.

— У вас шатун полетел, — сказал Альберт. — Можете посмотреть. Я помочь ничем не могу.

— Мне неприятно, — медленно произнесла она, явно думая о своем.

— Что именно?

— Неприятно смотреть на его внутренности, — тихо и четко произнесла незнакомка.

Альберт не сразу понял, что она имеет в виду. «Может, она иностранка и плохо знает язык?» — решил он и переспросил:

— Внутренности?

— Да, внутренности, — ответила незнакомка, и Альберт наконец догадался, что речь идет о «внутренностях» автомобиля. Местоимение «его» звучало, как относящееся к человеку.

— «Значит-таки не угнала», — подумалось снова.

— Может, вас подвезти? — предложил Альберт, поеживаясь от холода.

— Нет, спасибо.

— Я себе не прощу, если оставлю вас на дороге, — заявил Альберт, распахивая дверцу своей «Волги».

— Я останусь здесь. Спасибо, — тем же холодным тоном отозвалась женщина.

— Вы же здесь не будете ночевать? Садитесь ко мне. Беру вас на буксир.

Она молча подошла к «Волге» и села на переднее сиденье. Мысленно проклиная дождь и холод. Альберт полез в багажник за тросом и внезапно почувствовал чей-то взгляд. Ощущение было неприятным. Незнакомка сидела к нему спиной, однако странное ощущение чужого, невероятно чужого взгляда, не покидало его все время, пока он возился с тросом.

…Она сидела мокрая, растрепанная и смотрела куда-то вперед, в глубь дождя. Альберт устроился за рулем. Его слегка знобило, хотя промок он гораздо меньше попутчицы.

— Ну и погода, — для того, чтобы начать разговор, произнес он. — Не скажешь, что сентябрь.

— Да, — бесцветно отозвалась она, всматриваясь в дождь. В сумерках ее лицо казалось неестественно бледным, удивительно яркий цвет платья усиливал это впечатление. Альберт включил зажигание. Его глаза невольно снова и снова возвращались к голым коленям незнакомки. Молча пялиться было глупо и не очень прилично, но разговор никак не клеился.

— Я довезу вас до ближайшего кемпинга… и, раз уж мы едем вместе, не лучше ли нам представиться друг другу? Я — Альберт, или Алик, если вам так проще.

— Карина.

— Интересное имя… В честь этого… Карского моря? Что-то я слышал…

— Нет.

— Что — «нет»?

Молчание. Только шумит бьющий в стекло дождь.

«Она не для меня», — понял вдруг Альберт и заговорил с ней уже немного по-другому, не как с потенциальной подругой.

— Знаете, Карина, меня немного удивило, как вы относитесь к своей машине… Кстати, что это за марка?

— Когда-то он был «Мерседесом», — уже более мягким тоном ответила Карина.

Она немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и убрала с лица волосы. У нее была своеобразная внешность, из тех, что кажутся очень красивыми одним, оставляя других равнодушными: вытянутое, действительно бледное лицо, без тени загара, на редкость черные глаза, у которых, казалось, не было белков — одна радужка, слившаяся со зрачком — в легкой опушке ресниц и синей тенью внизу, крошечный рот с плотно сжатыми губами. Было похоже, что ее что-то мучает, какое-то давнее горе или болезнь.

— Может, вам нужно зеркальце? — предложил Альберт, сообразив, что у Карины нет традиционной женской сумочки.

Она странно взглянула на него (ее глаза отсвечивали зеленым, как у кошки) и отрицательно покачала головой.

— Впервые вижу женщину, которая не торопится после дождя поправить прическу… Вы, похоже, интересный человек.

— А вы? — прозвучало в ответ. Теперь взгляд Карины стал заинтересованно-оценивающим.

— Я интересен, как и любой другой. Просто люди делятся на более и менее интересных. И вы принадлежите к первым. — Альберт уже знал, что Карина ему нравиться, по крайней мере, пока, и что лед удалось разбить. В ней было что-то будоражащее (тоже — пока).

— Вы уверены? — Карина смерила Альберта еще более оценивающим взглядом.

— Да. Ну, хотя бы взять ваш «Мерседес», который похож на все что угодно, кроме «Мерседеса». Можно подумать, что вы относитесь к нему, как к живому существу.

— Это так бросается в глаза?

— Еще бы!

— А если это действительно так? Жить — значит существовать и вести себя. Согласны?

— Ради Бога, Карина, я в отпуске и вообще не люблю философии без повода. Если вам так нравится — пусть будет так. Кстати, мы уже почти приехали. Вы здесь никогда не были?