Шрифт:
Из ниши под лестницей выскочил штурмовик первой партии:
— Священник ушел! Коридор перекрыт энергозащитой, не пробиться.
Командир перевернул последнего из усыпленных в надежде, что хотя бы кто-то из нужных ему людей (а это, кроме священника, еще и молодые женщина и мужчина) сбежать отсюда все же не успел. Он сверялся с проекциями на линзе, но Калиостро и Паллады среди спящих не было. Видимо, успели уйти вместе с фаустянином Агриппой. Полный провал операции…
— Прочесать окрестности!
— Ищем!
— Где тот, выскочивший из дома?
— Пес?
— Человек!
— Человек проник в дом. А выскочил — здоровый пес. И бросился на Оэрта. Оэрт спрыгнул с крыши — и тут эта проклятая псина…
— Куда она делась?
— Я метнул нож, когда она прыгнула на меня. Я ее ранил, она вначале упала, а потом помчалась к ограде с такой скоростью, что я промахнулся…
— Что с Оэртом?
— Свернута шея.
— Собака свернула шею человеку?!
— Это волк. Я видел! — вмешался третий снайпер.
— Какая, к черту, разница?! Убрать труп, уходим! Через три минуты сюда понаедет пол-Управления сыскарей! — и командир тихо выругался.
Камера зафиксировала мигающий тревожный сигнал системы оповещения…
Минуту спустя командир упал в кресло своего автомобиля и отключил линзу.
— Вы что-нибудь понимаете, господин Антарес? — досмотрев материал, спросила Эмма.
Сэндэл сидела, скорчившись и стиснув голову руками. У ее правого виска виднелась опасно зажатая в кулаке пилка для ногтей.
— Снова убийство! Я этого не выдержу… — стонала она.
— Будьте добры заткнуться! — с холодной ненавистью процедила глава «Подсолнуха».
— Не смейте так со мной разговаривать!
Эмма даже не обратила на нее внимания:
— Господин Антарес, я уезжаю. Свяжусь с вами при первой возможности.
— Да, Эмма. Я постараюсь проанализировать то, что мы получили.
— Это уже неважно.
Даун и Антарес одновременно воззрились на писательницу. Затем Эмма набросила свой пиджак и ушла.
— А что я могла сделать, Макси? — в отчаянии выкрикнула Сэндэл, не выдерживая жалящего взгляда супруга.
— Ты? — поднявшийся с места Максимилиан смотрел теперь сквозь жену, словно она была пустым местом. — Ты могла уйти. Бросить свое долбанное «писательство» еще пять лет назад!
— На пике славы?! Ты что?!
Он ничего не сказал, лишь потряс направленным на Сэндэл указательным пальцем. Приоткрыл рот, но передумал говорить. Помедлив секунду, развернулся и покинул кабинет.
Сэндэл выскочила следом.
— Никто не бросал карьеру, с таким трудом сделав ее, понял?! — отчаянно выкрикнула она в его удаляющуюся спину. — Ты сам же мне способствовал!..
Антарес сделал шаг со ступеньки, встал и поворотился к жене:
— Георг Кан бросил карьеру, не успев исписаться. Поэтому в его книгах нет банальной пошлятины. Поэтому он не поставил бы меня в такое идиотское положение, в которое поставила ты с этим «племянником тетушки Кармен»! Знаешь, чей он племянник? Он племянник генерала Калиостро. А ты… ты…
Громко щелкая и подвизгивая, обезьянка скатилась с хозяйкиного плеча, промчалась через коридор и взлетела на голову посла.
— И запри куда-нибудь эту гадину! — спускаясь по лестнице, Антарес в пароксизме гнева отшвырнул животное далеко в сторону.
Сэндэл со слезами впилась в дверной косяк и сломала ногти:
— Вот и отправлял бы Георга Кана выполнять твои паскудные приказы… — пролепетала она побелевшими губами.
2. Ника
Неизвестно где, неизвестно когда.
Выпускать Нику Зарецкую из заточения на свежий воздух стали примерно через месяц. Ей казалось, что минули годы. Девушка давно перестала вести счет дням, к тому же она и не предполагала, сколько времени прошло в интервале между ее похищением и пробуждением в камере.
Зарецкая поняла: биться и кричать бессмысленно. Ее тюремщик казался немым и глухим. Если она разбивала посуду с едой, то оставалась голодной на весь день. И тогда у Ники возник план. Она сделала вид, что смирилась. Для правдоподобности пришлось изображать депрессивное помешательство, а это не так уж легко, тем более, когда подозреваешь, что за тобой подсматривают. Но жажда свободы была сильнее, и девушка целыми днями, раскачиваясь вперед-назад, сидела на своей жесткой кровати.