Ван Хогдалем отвернулся к стенке и, прикрыв банку одеялом, прижал ее к животу.

Фиг ему, перебьется.

Капрал бесшумно скользнул к двухярусной койке, но отчего-то от его передвижений казарма заходила ходуном. Вим прикрыл глаза и натужно засопел. Мощный толчок едва не опрокинул койку.

Он что, сдурел?

Вим еще крепче прижал к животу драгоценную тушенку.

Тогда капрал поступил иначе. Он взял стоящий на тумбочке чайник и опрокинул его на Ван Хогдалема. Совсем спятил.

Холодные струи потекли по щеке, по шее и забрались за шиворот. Вся койка уже была залита водой.

— Вставай, — тонким мальчишеским голосом закричал капрал.

Лодка уже наполовину ушла под воду. Рууд отчаянно греб веслом, стараясь хоть на чуть-чуть сократить расстояние между ними и спасительной твердыней госпиталя. Вим лихорадочно огляделся по сторонам. Веревка с измочаленным, будто пожеванным концом болталась на носу, а корма вместе с рюкзаками уже скрылась под водой. Ван Хогдалем прижал к груди винтовку. Слава богу цела! А все от того, что даже спать он ложиться в обнимку с ней.

В этот момент что-то мощно шарахнуло по лодке снизу. Оба наемника полетели в воду.

Еще в воздухе Вим успел заметить, как высоко подбросило лодку над водой.

— Мать твою!

Мутная вода сомкнулась над головой. Он вынырнул и, отплевываясь, поплыл в сторону госпиталя. Рууд, руки которого были свободны, плыл метрах в пяти впереди него.

— Что это было? — то ли от страха, то ли от холода, мальчика трясло крупной дрожью,

— Я думал это ты мне расскажешь. Ты вроде раньше меня проснулся, — Вим выжал из штормовки воду и принялся расшнуровывать свои армейские ботинки. Мокрые шнурки никак не хотели поддаваться.

— Смотри, — Рууд оторвал напарника от увлекательной борьбы со шнурками.

Возле того места, где все еще пускала пузыри их лодка из воды на секунду-другую, показался блестящий, с чешуйчатой кромкой, хребет какого-то огромного животного. Или рыбины?

— Мать твою за ногу!

Оставаться у воды им не хотелось, и чтобы освободить голову от дурных мыслей и переживаний, наемники отправились по этажам в поисках чего-нибудь горючего. Надо было согреться и просушить одежду.

— Есть хочется, — Рууд отломил еще одну щепку от отодранного дверного косяка и кинул ее в огонь.

— Вот чудак человек! Его самого только что чуть не съели, а он все о том же.

— Так ведь не съели же! Обидно будет спастись от этого чудища и умереть с голоду.

— Не боись, сейчас что-нибудь подстрелю, — Ван Хогдалем закончил чистить винтовку и снял уже почти просохшую штормовку с кронштейна из-под капельницы.

Мясо вороны Руду показалось даже вкуснее монастырской откормленной курицы. Или просто он так сильно хотел есть?

Что теперь будем делать? — на сытый желудок всегда тянет на рассуждения. Рууд, вглядываясь в туманную полоску далекого леса, крутил указательным пальцем колесико перевернутой каталки.

— Хошь не хошь, а плыть отсюда придется. Попробуем что-нибудь придумать, — Ван Хогдалем оперся на винтовку и встал. — Пошли пошаримся.

Тяжелая дверь со скрипом подалась вовнутрь.

— Вот уж не думал, что подвалы здесь не зальет! — Рууд перешагнул через порог.

— А чего тут удивительного? Окон в морге нет, все двери закрываются герметично. Мы с тобой сюда вошли сверху по отдельной лестничной клетке.

— А что такое морг? — мальчик с интересом рассматривал блестящие черные стены в белую клеточку, на которых отражался свет его факела.

— Сюда свозили всех тех, кому не помогали байеры.

— Ага, Пробников то есть?

— Раньше Пробников не было. Вернее были, но они никогда не умирали, потому что о байерах было известно все. Не то что сейчас. Ну хватит болтать, лучше помоги мне выселить отсюда этого жмурика.

Из-под приоткрытой крышки блестящей металлической коробки на них пустыми глазницами таращилась высохшая мумия, бывшая когда-то женщиной.

— А хорошо я придумал? — Ван Хогдалем размахнулся найденным в какой-то кладовой молотком и вбил один из найденных там же гвоздей в массивную крышку стола. Еще пара штрихов и катамаран, собранный из двух цинковых гробов и президентского стола, готов к отплытию.

— Надеюсь господин президент не обидится на нас за то, что мы раскурочили его стол, — Вим загнул последний гвоздь и отложил молоток.

— Пусть лучше обижается на того, кто раскурочил ему голову, — Рууд засмеялся.

Они медленно дрейфовали вдоль причудливых конструкций, торчащих из воды.

Бывший парк аттракционов, — пояснил Ван Хогдалем, — вон видишь дуга? Это было колесо обозрения. А этот штырь — это все, что осталось от американской горки.

Рууд молчал. Он и представить не мог, что это такое, этот парк аттракционов. Для чего он был нужен Прежним?